Через века и страны. Б.И. Николаевский. Судьба меньшевика, историка, советолога, главного свидетеля эпохальных изменений в жизни России первой полови

В 1909–1910 гг. масоны провели своеобразную чистку своих организаций от ненадежных элементов путем фиктивной самоликвидации лож с последующим их воссозданием на более замкнутой и конспиративной основе. «Тайна масонских лож охранялась теперь с величайшей осторожностью – приемы старой масонской конспирации для этого были привлечены на помощь опыту русского революционного подполья»[927], – писал Николаевский. Желающие вступить в ложу заполняли своего рода анкету, вопросы которой позволяли определить отношение кандидата к коренным проблемам современности: к международным делам, войне, религии, человеческому прогрессу и т. д. При этом обрядовая сторона, столь характерная для старого масонства, была сведена почти на нет, сохраняя в качестве обязательных элементов только обращение «брат» и строжайшую засекреченность принадлежности к ложе.

Наибольший интерес в анализе Николаевского представляли политические акции масонов – их действия в Государственных думах, их стремление к «политическому повороту» страны, который они мыслили возможным только путем действий сверху. Речь идет о функционировании тайного Верховного совета масонов, в котором в начале второго десятилетия века были представлены все левые политические группировки, от прогрессистов до социал-демократов, в том числе и социал-демократов, тяготевших к большевикам. Формально большевиков в Верховном совете не было. Председателем Совета был кадет, член Государственной думы.

В связи с получившими хождение утверждениями правой и тем более черносотенной печати по поводу масонства как проявления «еврейской интриги» (вариация версии о «жидомасонском заговоре») Николаевский писал, что в состав Верховного совета масонов в 1912–1916 гг. входил только один еврей. В Совете было обычно 12–15 членов, и все, кроме этого одного, «были православными и в большинстве бесспорными великороссами»[928].

Автор довел изложение до Февральской революции 1917 г., завершив его анализом роли масонов в подготовке в 1916 г. государственного переворота, ставившего целью вывести страну из затяжного системного кризиса и предотвратить революцию и распад империи. В этом смысле интересны выводы Николаевского о разногласиях между масонскими лидерами и деятелями Прогрессивного блока в IV Государственной думе, руководители которого полагали, что возможности для либерального поворота Николая II не исчерпаны. Николаевский стал первым российским историком, занявшимся скользкой проблемой масонства. Именно на его документы и исследования в значительной степени опирается современная историческая литература[929].

На протяжении всех лет жизни в США Борис Иванович продолжал пополнять свою ставшую уже огромной коллекцию документов по истории российского и европейского революционного движения. Среди находок были даже два письма Ленина, относившиеся к началу второго десятилетия XX в. В определенном смысле они носили скандальный характер. Одно из них, написанное в конце января или в начале февраля 1911 г., было адресовано И.К. Вульпе[930]. Оно настолько компрометировало Ленина, что составители сборника его неизданных материалов[931], опубликованного уже после распада СССР, не решились его туда поместить, хотя с коллекцией Николаевского были знакомы.

Иван Константинович Вульпе (партийный псевдоним Евгений), костромской рабочий, вначале примкнувший к большевикам и участвовавший в революции 1905–1907 гг. в качестве члена местного Совета, в 1910 г., оказавшись за границей, стал слушателем партийной школы в Болонье, организованной отколовшейся от большевиков группой «Вперед» (A.A. Богданов, Г.А. Алексинский и др.). Иными словами, Вульпе если не порвал с большевизмом, то, по крайней мере, от него отошел. Узнав, что питерцы, к которым он относил и Вульпе, не вполне довольны преподаванием в этой школе, Ленин решил переманить их в Лонжюмо, где он организовал свою школу, разрушить таким образом впередовскую школу, заработать этим политический капитал и максимально использовать его для углубления партийного раскола. Ленин написал Вульпе письмо:

«Только не забывайте одного: если у Вас будут снова «сцены», руготня и проч. (это раз было с Вами), не давайте себя провоцировать. Не поддавайтесь на удочку. Не отвечайте спорщикам. Не давайте себя выжить из школы, пока Вы не сделаете своего дела, т. е. пока Вы не достигнете того, что все (или почти все) питерцы убедятся в Вашей правоте и согласятся уехать с Вами».

Можно лишь добавить, что Вульпе действительно покинул болонскую школу, но до Парижа так и не добрался, возвратился в Россию и вскоре, полностью запутавшись в партийных дрязгах и склоках, покончил жизнь самоубийством.