Через века и страны. Б.И. Николаевский. Судьба меньшевика, историка, советолога, главного свидетеля эпохальных изменений в жизни России первой полови

Некрологи и статьи о Борисе Ивановиче появились и в англоязычной прессе – в газетах «Нью-Йорк тайме», «Нью лидер» и др.[972] 20 марта памятное собрание состоялось в Нью-Йорке[973]. С докладом на нем выступил Марк Вениаминович Вишняк, в прошлом деятель партии социалистов-революционеров, а теперь редактор русского отдела американского журнала Time («Время»), автор автобиографической книги «Дань прошлому» (1953). Не забыв о своем эсеровском прошлом, он особо выделил активные выступления Николаевского в защиту эсеров во время суда над ними в Москве в 1922 г. и обращения к Мартову и Горькому с призывом организовать протест европейской общественности[974].

Дж. Кеннан говорил, что знакомство с Николаевским стало для него открытием, что неизгладимое впечатление произвели на него глубина и чистота убеждений покойного, его сила духа, настойчивость и последовательность, с которыми он отстаивал свои идеи. Как ученый он стал для американцев «важной и необходимой фигурой». Профессор Принстонского университета Роберт Такер, позже получивший всеобщую известность своими исследованиями биографии Сталина, познакомившийся с Борисом Ивановичем в Стенфордском университете, выражал надежду, что найдутся люди, которые смогут довести до конца начатые им работы и «продолжат разработку сокровищ его архива»[975]. Высоко оценивал деятельность и заслуги, высокие личные качества Николаевского И.В. Гессен, в прошлом один из лидеров партии кадетов, назвавший Бориса Ивановича «живой энциклопедией революционного и освободительного движения»[976].

После кончины своего супруга А.М. Бургина провела большую работу по составлению детального аннотированного каталога коллекции Николаевского, но не завершила эту работу, которая была окончена уже после ее смерти новым куратором коллекции Михаилом Якобсоном. Этот фундаментальный путеводитель объемом более 750 страниц, являющийся подлинным ключом для исследователей, был опубликован Гуверовским институтом книгой[977]. Сама же А.М. Бургина в письме своему знакомому М. Хундадзе в 1974 г. так описывала работу и весьма непростые взаимоотношения с руководством Гуверовского института:

«Мне приходится вести непрекращающуюся борьбу за возможность обработки литературного наследия Бориса Ивановича, которое, без такой обработки столь знакомого с его содержанием человека, как я, теряет все свое научное значение. Сам по себе Институт является богатейшим хранилищем научного материала, но возглавляют его люди абсолютно невежественные, ревниво оберегающие свой авторитет от всякого мало-мальски сведущего человека. Даже такому человеку, как Борис Иванович, пришлось испытать на себе такое отношение. Со мной, конечно, меньше считаются. И несмотря на то, что свою работу я веду без какой бы то ни было оплаты, я, тем не менее, живу под постоянной угрозой полного устранения из Института. И потому не решаюсь отлучиться даже на самое короткое время, чтобы, вернувшись, не очутиться пред свершившимся фактом… А продолжать работу я считаю своим долгом перед памятью Бориса Ивановича, который именно на меня и возложил этот труд»[978].

Творчество Николаевского в СССР – не только при Сталине, но и в пору хрущевской «оттепели», и во время брежневского застоя – оставалось под полным запретом. Упоминать его имя можно было только в отрицательном смысле. Как-то вскоре после смерти Николаевского в «Литературной газете» появилась статья известного собирателя раритетов и литературоведа И. Зильберштейна о М. Горьком, в которой достаточно смелый, но представившийся наивным автор назвал Николаевского «известным историком социал-демократии», которому удалось сохранить ценные письма писателя[979]. Через пару месяцев в той же газете появилось гневное письмо историков КПСС Л.С. Гапоненко и К.Л. Селезнева, бичевавшее недальновидность редакции, допустившей позитивное высказывание о «враге Советского Союза»[980]. Тот же тон был свойствен упоминаниям о Николаевском в примечаниях и указателе имен к «Полному собранию сочинений» Ленина. С некоторыми разночтениями, эти комментарии всегда заканчивались словами: «Позднее жил в США, продолжал заниматься фальсификацией марксизма-ленинизма и истории КПСС»[981].