Черная Африка: прошлое и настоящее. Учебное пособие по Новой и Новейшей истории Тропической и Южной Африки

Эту «вертикальную» градацию действий и настроений фундаменталистского характера можно и нужно дополнить четким определением содержания терминов, упомянутых выше, и в большей или меньшей степени связанных с религиозным фундаментализмом. Начнем с исламизма, который в целом трактуется как религиозно-политическая и культурная идеология и практическая деятельность, нацеленная на создание условий, при которых все отношения в обществе, политике и межгосударственных делах должны регулироваться на основе шариата. Близок к этому понятию, хотя и сужен, термин «политический ислам»: социально-политические течения, использующие ислам в качестве средства достижения политических целей, как внутри-, так и внешнеполитической борьбы, включая решение задач регионального и глобального масштаба. Политический ислам предстает инструментом политических акторов, господствующих сил, включая государство. Но исламский фактор вынуждает политиков играть по своим, религиозным правилам. Практически во всех африканских государствах, где мусульмане составляют хотя бы меньшинство, правительства и политические партии используют свои связи с исламскими религиозными лидерами, чтобы заручиться их поддержкой и голосами верующих на выборах в национальные и местные органы власти. Так, в Сенегале кандидат в президенты, не добившийся благосклонности могущественного верховного халифа тариката Муридийа или влиятельнейшего халифа тариката Тиджанийа, обречен на поражение на выборах.

Исламистские радикальные движения следует понимать как неправительственные религиозно-политические объединения (организации, ассоциации, группировки), ориентированные на практическое воплощение принципов и установок политического характера, которые базируются на догматах ислама. При этом следует иметь в виду, что радикализм может проявлять себя в мирных и силовых формах. В том и в другом случае радикальным движениям присущи решительность, бескомпромиссность во внедрении «истинного ислама» в бытовую, культурную и политическую сферы жизни, беспощадная борьба с западной цивилизацией и ее носителями.

Ярким примером здесь служит «Союз исламских судов» (СПС), стихийно возникших в Сомали в середине 1990-х гг. при широкой поддержке населения, мечтавшего о мирной жизни без разбоев, наркоторговли и бесчинства разного рода полевых командиров. Эти суды стали центрами власти, вокруг которых начали быстро формироваться другие институты государства. «Союз исламских судов», состоявший из 11 автономных судов, пользовался симпатией народа, осуществлял самые жесткие меры с целью преодолеть преступность и сумел добиться таких успехов, что через десять лет, в 2006 г., целиком овладел ситуацией в столице страны Могадишо. Сформировались и вооруженные силы, вытеснившие из Могадишо «Альянс полевых командиров». Только вторжение эфиопской армии спасло так называемое «временное правительство» Сомали от полного разгрома. СПС потерпел поражение, основная масса его командиров и рядовых перешла на подпольное положение, а часть влилась в состав «Молодежного движения моджахедов» («Харакат аш-Шабааб аль-Муд-жахид» обычно именуют «Харакат аш-Шабааб», или просто «Аш-Шабааб»), которое было основано еще в 2004 г. под крылом СИС.

Эта молодежная группировка, в состав которой, как утверждают, входят даже несовершеннолетние подростки, значительно отличается от своего прародителя – Союза исламских судов. Если СИС стремился навести элементарный порядок на улицах городов, установить власть исламского закона во имя жизни людей, то его «дитя» «прославилось» многими террористическими актами в Сомали и соседней Кении. Особенно резонансными были атаки на торговый комплекс «Уэстгейт» в Найроби и на университетский колледж в кенийском же городе Гарисса, совершенные соответственно 21 сентября 2013 и 2 апреля 2015 г. Целью терактов было запугать не только кенийцев и сомалийцев, но и заставить содрогнуться весь мир. И это отчасти удалось: в результате налета в Найроби были убиты 68 человек, а в студенческом кампусе Гариссы расстались с жизнью 147 студентов. Совет мира и безопасности Африканского союза назвал бойню в «Уэстгейт» атакой на весь Африканский континент. Лидер «Аш-Шабааб» Ахмед Абди Годан и его окружение заявляли, что эти теракты – ответ на действия кенийской армии в Сомали, которая была введена туда в октябре 2011 г. и что акции мщения не прекратятся до тех пор, пока на земле Сомали находится хотя бы один кенийский солдат. Здесь следует иметь в виду, что правительство Кении и большинство населения этой страны христиане, поэтому борьба с кенийскими вооруженными силами и в целом с кенийцами для сторонников «Харакат аш-Шабааб» приобретает особый смысл. Кенийцы, по их мнению, воплощают те же прозападные силы, которые пользуются ресурсами континента и при этом угнетают африканцев, глумятся над исламом, оскорбляют их своей зажиточностью на фоне бедности африканцев и откровенно попирают законы справедливости, установленные Богом.