Черная акула

– Хлопцев полагает, что следователей военной прокуратуры праздники не касаются, – сказал Максим и попытался улыбнуться. – Не сердись, Ир, я постараюсь побыстрее.

– Понятно, – каким-то отсутствующим голосом сказала Ира. Она как-то сразу поникла. Максиму даже показалось, что жена стала меньше ростом. – Мог бы сказать, что у тебя тоже семья, ребенок. Что мы сегодня собирались пойти погулять в парк.

– Ира, это ведь работа. – Максим посмотрел ей в глаза. – Моя работа. Знаешь, как у врачей или милиционеров. Иногда складываются ситуации, когда праздник перестает быть праздником. Тут уж ничего не поделаешь.

– Что же твой Хлопцев сам не поехал? – зло буркнула жена.

– Небось сидит дома и водочку с салатиком кушает? Или его работа не касается?

– Ну, перестань, Ирка. – Максим начал одеваться. – Не волнуйся, это ненадолго. Два-три часа максимум. А потом я захвачу вас и поедем в парк.

– Ну да, два-три часа. Потом срочно понадобится еще что-нибудь. Выяснить какую-нибудь мелочь, послать какой-нибудь запрос или как там это у вас называется. И ты задержишься еще на пару часиков. А потом еще на пару. Максим вздохнул и развел руками, понимая, что примерно так и случится. В носках, рубашке и галстуке, без штанов и пиджака смотрелся он довольно комично. Женщина невесело усмехнулась.

– Честное слово, я чувствовала, – сказала она, ни к кому конкретно не обращаясь. – Еще с утра я чувствовала, что день будет испорчен. Только не знала, почему.

– Ирк, ну перестань. – Максим натянул форменные брюки, затем китель. Полез в бар, достал оттуда пачку сигарет, зажигалку и сунул в карман.

– Ты хоть позвони, – улыбнулась через силу жена.

– Обязательно. – Максим еще раз чмокнул ее в щеку. – А где Сережка?

– С подарками возится. – Она махнула рукой. Проснувшись сегодня утром, трехлетний Сережа обнаружил под елкой красивую коробку с электрической железной дорогой и сейчас собирал ее, старательно прилаживая крохотные рельсики один к другому.

– Сереж, иди поцелуй папу! – крикнула Ира. В ответ из детской послышался какой-то бубнеж.

– Да ладно, пусть играет. – Максим махнул рукой. – Его сейчас за уши от этой железной дороги не оттащишь. В конце концов, он столько мечтал о ней. В дверь позвонили. Максим открыл и увидел на пороге сержанта-водителя. Выглядел тот бодрым и румяным, хотя особого мороза на улице не было.

– Товарищ полковник, машина у подъезда, – сообщил сержант.

– Ладно, иди, Паша, я сейчас спущусь. – Максим натянул ботинки, шинель и фуражку.

– Ты бы эту свою… папаху надел, – сказала Ира. – И так волосы лезут. Скоро совсем лысым станешь.

– А ну ее! – махнул рукой Максим. – Не люблю я этот колпак. Ладно, поцелуй Сережку за меня. Я скоро вернусь.

Минут через сорок сонный санитар, молодой одутловатый парень в замызганном халате и прорезиненном фартуке, открыл Максиму дверь больничного морга. Пухленький, светловолосый, тягуче-медлительный, похожий на огромную глубоководную рыбину, он жмурился, пытаясь таким образом отогнать настырную сонливость.

– Рановато вы, – пробормотал санитар, позевывая и прикрывая рот ладонью.

– Для начала здравствуйте, – сухо ответил Максим.

– Здрасьте, – ухмыльнулся парень. – Пардон, не признал начальство.

– А пора бы признавать. – Максим шагнул в больнично-кафельный коридор. За спиной глухо хлопнула дверь, клацнул засов. – Эксперты еще не приехали?

– Никого нет, – ответил парень и зевнул еще раз. Широко, с аппетитом, давая понять, что Максим в своем огороде, конечно, большое начальство, но ему, санитару, на полковника, в общем-то, плевать. – Пойдемте, – кивнул санитар. – Вы ведь за тем жмуриком, которого вчера вечером доставили, верно? Ну и пойдемте. Парень пошлепал галошами, надетыми на зимние итальянские ботинки, а Максим зашагал следом, обдумывая, что же ему делать после осмотра тела. Ждать экспертов или поехать в прокуратуру? Хотя в прокуратуре, наверное, сейчас никого нет. И за каким чертом понадобилось осматривать труп именно сегодня? Служитель морга остановился перед мощной стальной дверью, повернул рычаг и потянул створку на себя. Петли издали странный утробный рев.

– Здесь он, жмурик ваш, – пробормотал парень.

– А вещи его где? – спросил Максим, озираясь.

– А вещи его вчера еще сыскари забрали, – едко хмыкнул санитар.

– Понятно. Из дверного проема валил пар. В коридоре было довольно прохладно, но здесь, в холодильном отделении, температура оказалась градусов на пятнадцать ниже. Максим зябко повел плечами. Санитар же только усмехнулся. Трупов было много. Бело-синие, окоченевшие, они лежали повсюду. На многоярусных полках, на полу, на столах, двоих устроили на широких подоконниках, а одного так и вовсе положили на три сдвинутых вместе стула.