Чёрная бабочка, летящая во тьму

– Что это такое, Камешек? – спросил он, не сводя с меня глаз. Всегда спокойный голос в тот момент звучал бархатно. Казалось, если я прикоснусь, он оставит приятное ощущение на моей руке.

– Что именно?

Каран молчал, и я слышала, как он тяжело сглотнул. Его внимательный взгляд, казалось, поклялся не упустить ни одной детали. Хотя я смотрела мужчине в глаза, могла видеть изгиб его кадыка.

– Ты… – Он сделал паузу. Казалось, искал подходящее слово. – Ты выглядишь иначе.

– Иначе? – Я была очень взволнована. Из-за чего тут было так волноваться? Каран был таким же человеком, как и я. Ладно, немного другим. Он не ответил.

– Пойдем? – спросила я мужчину, боясь, что его молчаливый взгляд обрушится на меня лавиной и похоронит под собой. Что-то на несколько оттенков темнее мелькнуло в черных глазах, но я так и не смогла понять, что именно. Каран медленно отступил и пошел к машине. Когда я проходила мимо, его поразительный аромат горького шоколада просочился в нос и коснулся легких, оставив след.

Как человек мог так хорошо пахнуть? Я не могла этого понять. На самом деле в Каране Чакиле было еще много вещей, выходящих за рамки разумного.

Когда мы сели в машину и закрыли двери, я старалась не смотреть на него. Заведя двигатель, Каран откинул руку назад, дал задний ход и повернул руль. Я почувствовала его острый взгляд на своем профиле.

Не знаю, очень ли он внимательно смотрел в этот момент или я просто волновалась, но в этой невероятно роскошной и дорогой машине меня могло стошнить в любой момент.

Тишина внутри нарастала подобно крику. Когда машина рванулась вперед и на идеальной скорости заскользила по асфальту, я глубоко вздохнула и попыталась украдкой взглянуть на Карана через плечо. Наши взгляды пересеклись.

Я думала, что пульс разорвет шею, когда мы одновременно отвернулись, будто наши глаза столкнулись друг с другом и мы откатились назад.

– Для маленькой девочки… – сказал мужчина, делая паузу и сглатывая, – ты не слишком вызывающе оделась?

– Мне пришлось это сделать, чтобы выйти из дома, – сказала я.

Мужчина посмотрел непонимающе, но мне было все равно.

– Я впервые вижу тебя в ярком платье, – признался он. – Я имею в виду, вообще-то, я видел тебя в платье только один раз, но… – Он сделал паузу. – Что это за цвет?

– Темно-фиолетовый, – пробормотала я. – Мой любимый цвет после черного – темно-фиолетовый.

– Темно-фиолетовый, – пробормотал Каран про себя.

Я молчала. Помимо запаха горького шоколада в машине был еще и аромат крема после бритья. Взглянув в зеркало заднего вида, я почувствовала жгучую боль под грудной клеткой.

Каран Чакил наблюдал за мной через это зеркало.

Свело живот, я отвела глаза и попыталась сосредоточиться на дороге, проносящейся мимо нас. Тем не менее чувствовала тяжесть его взгляда на каждой части своего лица. Как будто в уголках его глаз были руки, тянущиеся к нему.

Тишина, которая длилась весь путь, закончилась, когда мы въехали в сад ультрароскошного дома Карана Чакила. Великолепные садовые ворота эффектно открылись перед машиной, заставив меня почувствовать себя так, будто я попала в зарубежный фильм. Впервые мне представилась возможность так ясно рассмотреть его дом. Здесь был огромный бассейн, а вокруг него стояли привлекательные скульптуры. Сад полон цветов и фруктовых деревьев. Несмотря на то что была зима, от деревьев доносился шум, похожий на звуки цикад.

Женщина средних лет открыла дверь.

– Добро пожаловать, господин Каран, – поприветствовала она, широко улыбнувшись. Ее глаза сосредоточились на мне. – И вам добро пожаловать, маленькая леди.

Когда она ласково улыбнулась, мои губы сильно скривились, но это даже отдаленно не напоминало улыбку. Улыбка исчезла и с лица женщины, она смущенно посмотрела на меня.

О нет. У меня не было намерения ее расстроить.

Войдя, мы прошлись по холлу, где преобладали темные оттенки. Каран открыл двойные двери, полностью покрытые матовым стеклом, и отступил назад, пропуская меня. Когда я проскользнула мимо мужчины, глаза неосознанно расширились от увиденного. Еды на длинном столе было больше, чем я могла представить, и уверена, что даже скатерть стоила больше, чем ежемесячный доход моей семьи. Думаю, подсвечники, стоящие посередине стола, были из настоящего серебра. В них горели белые свечи. Прямо над столом висела люстра, усыпанная кристаллами.

– Где твой дедушка? – спросила я, глядя через плечо на Карана.

– Я не знаю. Спустится скоро, наверное, – сказал он глубоким голосом, закрыв дверь из матового стекла.

Вскоре она снова открылась, и та же женщина застенчиво улыбнулась и сказала:

– Господин Каран, господин Яшар уехал. Появилась срочная работа, и он не сможет присутствовать на ужине. Господин хотел бы, чтобы вы чувствовали себя комфортно, – сказала она формальным, но искренним голосом.