Чёрная бабочка, летящая во тьму

– Каран был очень молод, когда его мать ушла. Терпеливо ждал того дня, когда она вернется к нему. Верил, что мать его очень любит, ничто не могло сломить эту веру. Даже ее уход, – сказал Яшар Чакил, и то, что я увидела в его карих глазах, легло тяжким бременем на мои плечи. Мы одновременно тяжело сглотнули. – Сейчас ему двадцать шесть, но, если ты уйдешь, я знаю… Каран будет ждать того дня, когда ты вернешься к нему.

На мгновение показалось, что тяжесть его слов раздавит меня.

– Сжечь детство человека можно только один раз, – сказал дядя Яшар. – Следующим сгорит все его мужество, взрослая часть. Все существо.

Я посмотрела ему в глаза.

– Детство Карана сожжено, Мерве.

Тишина нарастала.

– Ты не знаешь, что сказать, не так ли? – спросил он, быстро покачивая головой. – Думаю, на твоем месте, девочка, мне бы тоже нечего было ответить. Это все, что я могу сказать. На самом деле ты многого о нем не знаешь… Когда Каран почувствует себя готовым… Возможно, действительно поделится этим с тобой. Если бы ты знала, насколько ценна вещь на твоей шее, ты бы наверняка поняла, какую ценность он в тебе видит. Гнев, который Каран скрывает за своим спокойствием, вот-вот разорвет его вены… И всякий раз, когда Каран не может скрыть свой гнев, он вредит всему вокруг себя. Его самая большая удача – суметь сдержать свой гнев.

Спокойствие Карана Чакила… Я знала его вкус. Но также знала, что за мрачным взглядом скрывался страшный человек. Как будто мог бы править миром, если бы освободил этого человека. Возможно, это детская мысль, но это было именно так. Когда я вышла из кафе, мне показалось, что я иду не по земле, а по вершине облака пыли. Каждый шаг был напрасным. То, что я узнала, было вредно для моего тела. Его бросила мать, бросил отец, ко всему прочему мать покончила жизнь самоубийством. И прямо у сына на глазах. Более того, Каран был еще маленьким мальчиком, когда испытал это. А теперь… Успешным молодым бизнесменом.

Стараясь не наступать на линии брусчатки, я достала телефон из кармана джинсов, зашла на голосовую почту и поднесла телефон к уху. После небольшого шума я услышала голос своей матери: «Мерве? Я не могу связаться с тобой, дочка. Где ты? Я волновалась о тебе. Позвони мне, когда возьмешь телефон. Не задерживайся, ладно?»

Мои шаги были неровными, я не обращала внимания на людей, проходящих мимо. Встала посреди тротуара, и теплое чувство медленно спускалось из сердца в желудок, наполняя меня. Тяжело сглотнув, я еще раз прослушала сообщение. Еще раз… Еще раз… Единственное, о чем я думала, прослушивая его, был Каран. Это был первый раз, когда я почувствовала заботу. Единственным отвлекающим силуэтом стало безупречное лицо Карана.

Сердце опустило ставни. На этот раз я страдала не за себя, а за Карана.

– Могу одеться, как захочу, спасибо большое, – проворчала я себе под нос.

Я всю ночь думала о том, что узнала о Каране. Этим вечером я собиралась поужинать в ультрароскошном доме Чакилов, снова играя роль маленькой возлюбленной. Но не могла сказать, что меня это не устраивало. Потому что не знала, как держаться подальше от Карана.

«Даже если бы мы знали, у меня такое чувство, что все равно не смогли бы держаться подальше, – усмехнулась другая Мерве. – И я умоляю тебя, пожалуйста, не одевайся, как на похороны».

В дверь моей комнаты постучали, затем она открылась, и, не дождавшись ответа, Дефне просунула голову и посмотрела на меня.

– Мерве, наша тетя Шермин придет вечером на ужин. Послушай, мать дала мне тысячу предупреждений, чтобы я уговорила тебя. Сегодня вечером мы не можем сесть за стол без тебя, – сказала она, закатывая глаза. Дефне вошла и закрыла дверь. – Ты же знаешь тетю Шермин. Она открывает рот и закрывает глаза. Умоляю, наши жизни в твоих руках.

Мне на голову лился кипяток, я легла обратно на кровать и, дважды подпрыгнув, уставилась в потолок.

– Ты серьезно? – спросила я в ужасе.

– Думаешь, я бы шутила про такое? Честное слово едет. Слушай, Мерве, поужинай с нами хотя бы сегодня. Если она не увидит тебя за столом, будет ругаться с мамой, ты знаешь, какая она.

– Дефне, – простонала я и медленно села. – Это невозможно. Я имею в виду, я тоже не хочу, чтобы она ругалась с мамой, но не сегодня.

– Неужели это так сложно? – спросила она, опустив плечи. – Мы просто поужинаем. И все. Вернешься в свою комнату после ужина. Они все равно разойдутся по своим комнатам и не будут нас беспокоить.

– В свою комнату? – снова ужаснулась я. – Она собирается остаться?

– Именно. По крайней мере дай ей увидеть тебя на ужине, чтобы она могла оставить нас в покое. Мерве, ты знаешь характер этой женщины. Она проговорит до утра, делая ночь ужасной для нас всех.

Вздохнув, я свесила ноги с края кровати и посмотрела на свое отражение в зеркале гардероба.