Чёрная бабочка, летящая во тьму

– Она сказала, что ты спишь с каждой женщиной, которая хочет тебя, но не с ней, потому что она особенная.

Я сделала еще один глоток коктейля и попыталась отвести взгляд в сторону. Наверняка сейчас была красной, как помидор.

– Ты не поверила в это, да? – спокойно спросил он.

Я на мгновение взглянула на Карана. Когда наши взгляды встретились, песня внезапно изменилась. Мы все еще сидели лицом к лицу, когда разноцветные огни начали медленно перемещаться по бару.

– Значит, ты спал с ней?

Каран поморщился.

– Нет, идиотка, – сказал он с досадой. – Ты поверила, что я сплю со всеми, кого встречаю?

– Мне все равно.

– Я не спрашиваю все ли равно тебе, я спрашиваю – поверила ты или нет?

Я посмотрела ему прямо в глаза. В черных глазах читались вопрос и любопытство.

– Я не поверила, – категорично ответила я. – Доволен?

Хотя лицо мужчины расслабилось, твердость в глазах осталась нетронутой.

– Хорошо, – сказал он таким же ровным тоном, как и мой.

– Что у тебя? – спросила я, чтобы отвлечься. – Алкогольный коктейль?

– Я не пью алкоголь, – сказал Каран спокойно, после того как быстро осмотрел меня. – Моя единственная вредная привычка – курение.

– Совсем не пьешь?

На мгновение выражение его лица стало жестче, и я увидела, как мужчина стиснул зубы.

– В особых случаях, очень редко, – сказал он, глядя на поверхность стола.

– Ты похож на человека, который пьет виски у бассейна, – призналась я.

Губы Карана скривились в ухмылке. Когда я смогу увидеть, как он по-настоящему улыбается? Я уставилась на его ухмылку, думая, что мне обязательно нужно это увидеть. Как изгиб губ мог быть таким сексуальным?

Когда наступило короткое молчание, глаза Карана блуждали по сторонам. Несколько раз я встречалась лицом к лицу с Фундой в толпе, но отворачивалась, не обращая на нее внимания.

– Брат Каран! – воскликнул официант, появившийся рядом с нами. Когда Каран оглянулся через плечо, тот широко улыбнулся. – А сегодня вечером можешь наконец что-нибудь нам сыграть?

– Забудь об этом, Волкан, – тут же отказался Каран.

– Но твое сокровище здесь, – сказал Волкан.

Глаза Карана засияли, он вдруг снова посмотрел на парня.

– Ты серьезно? – спросил он взволнованным голосом.

Мое сердце внезапно упало. Что за сокровище? Почему оно так взволновало Карана?

– Да, брат. Его прислал дядя Яшар-бей. Я уж думал, ты сыграешь сегодня, и был счастлив… Хотя ты никогда не играл на публике, это все равно вселило в меня надежду.

Нахмурив брови, я пыталась понять, что здесь происходит, но прежде, чем успела разобраться, Каран внезапно встал и подал мне через плечо короткий знак, чтобы я подождала за столом, а сам ушел с официантом. Сложив руки на груди, я проследила за Караном глазами.

Он исчез, пройдя через дверь в другую часть бара. Через несколько секунд все взгляды обратились к нему, когда мужчина вышел из-за двери с блестящей черной гитарой в руке. Он выглядел невероятно круто, решительно направляясь в мою сторону, не обращая внимания на людей, смотрящих на него.

Но Каран не подошел ко мне.

Я с изумлением смотрела, как он вдруг вскочил на небольшую сцену, вытер тыльную сторону ладони о ткань джинсов, а затем сел на маленький табурет. Перед табуреткой стоял микрофон. Сразу после того, как Каран закинул одну ногу на другую, он положил гитару себе на колени, и глаза мужчины снова встретились с моими. Я сидела прямо перед сценой, а поскольку она была немного выше, пришлось поднять глаза, чтобы смотреть на Карана.

Черные глаза на какое-то время задержались на мне.

Все звуки в зале затихли, официант, которого звали Волкан, разразился аплодисментами, и в последующие секунды все начали аплодировать вместе с ним.

Когда Каран Чакил коснулся первой струны гитары, звук, заставивший меня почувствовать, будто он коснулся моей души, эхом разнесся по стенам зала.

– Когда я впервые увидел тебя, я подумал, что ты красивая, но странная.

Пока его глубокий голос эхом разносился по залу, губы касались микрофона. Когда его пальцы умело оживляли струны гитары, Каран не сводил с меня глаз, и сердце от сильного ужаса начало биться в груди.

– Как будто в руке у тебя были открытки, а на коже – кровавые цветы. Прощай, мой дорогой, говоришь ты. Я уйду, не оглядываясь. Эти два непримиримых сердца – наши, они заживляют свои раны.

Я слышала, как он глубоко вздохнул. Дыхание эхом отдавалось в микрофоне и наполняло мои уши и сердце.

– Ты ветер внутри меня, ты дуешь на мою кожу. Я разделся и в последний раз пришел к тебе домой в темноте. Ты мой враг внутри меня. Ты истекаешь кровью на моей коже. Я пришел к тебе домой в темноте. Я твой в последний раз.