Черная Гончая

Вот поэтому я так мало времени провожу в соцсетях! Но со мной все понятно, а для Сергея это работа. Если он не будет выкладывать фото того, что ел на завтрак, у него будет меньше поклонников, а родители ему такого не простят. Так что ему приходилось принимать и то, что кто-то желает ему мучительной смерти.

Но ведь это что-то запредельное! От писем, которые я видела, веяло настоящим безумием.

– И ты думаешь, что это написала я? – прошептала я, возвращая ему смартфон.

Сергей рассмеялся:

– Теперь уже нет! Видела бы ты свое лицо! Нет, это не ты, но мне нужно было убедиться. Хейтеры у меня были всегда, к ним я даже привык. Но пару месяцев назад появился какой-то чувак, который меня реально достал. В его случае плохо даже не то, что он уже придумал тысячу способов меня убить, это многие делают. Он слишком много знает! Он знает мой график, места, в которых я бываю, он мне присылает фото меня, которые он же и сделал! Вот это реально край. Я уже охране поручал его найти, и полиция искала – все по нулям…

Я начинала догадываться, к чему он клонит.

– И вот рядом с тобой вдруг появляюсь я, а потом еще шлю тебе письмо с личными фактами о тебе?

– Типа того. Кто угодно бы насторожился.

– Не спорю, – пожала плечами я. – Но ты же меня видел! Разве могла бы я тебя пытать и убить… и что там еще написано?

– Там много чего написано. Но меня пока не пытали и не убили, только обещали сделать это, а обещать ты тоже можешь. Это сейчас я знаю, что не ты писала, раньше не знал.

– С первого взгляда догадаться мог! – возмутилась я. – Ты же видел, в каком я состоянии!

– В спорном.

– Это еще что должно означать?

– Ко мне ты приковыляла на костылях, а потом вполне лихо их отбросила, – напомнил Сергей. – Откуда мне знать – может, у тебя и ноги в гриме, и хромота отрепетированная!

Справедливо. Не само предположение, конечно, а то, что до такого можно было додуматься, не зная меня.

Я терпеть не могу рассказывать про свою травму. Даже с Шатунами мама обсуждала это без меня – не знаю, что она им наплела. Я понимаю, что мое состояние очевидно и скрыть его не удастся. Но это вовсе не означает, что я должна перед кем попало душу изливать!

Вот только Сергей больше не подходил под определение «кто попало». Я не разобралась в нем и той роли, которую он может играть в моем предполагаемом безумии. Но он уже поверил мне, пришел сюда… Разве этим он не заслужил немного честности?

– Шрамы на ногах настоящие, хромота – тоже, – проворчала я, отводя взгляд.

– Я могу узнать, что с тобой случилось?

Он задал вопрос мягче, чем я ожидала, совсем не с той носорожьей наглостью, которую я привыкла видеть у того же Тимурчика. Этим он меня и победил.

– Я всего этого не помню, для самой себя я всегда была такой, остальное мне рассказывали… Мне было месяца два или три, когда я сильно заболела. Понятное дело, никто рисковать не стал, меня тут же поместили в больницу – а в больнице случился пожар.

Я могла рассказывать об этом абсолютно спокойно. Я знаю, что это страшные штуки – пожар, и смерти детей, и горе родителей… Это ведь со мной было! Но память благородно защищала меня от этого. Я никогда и ни при каких обстоятельствах не боялась огня.

– Тогда некоторых пациентов успели вывезти, но многие погибли, – продолжила я. – Там же дети были… А я вообще была в одном большом зале, где стояли люльки с младенцами.

Только мне и удалось выжить.

– Как?

– А я знаю? Повезло, наверно. Моя кроватка стояла в центре зала, пожар успели потушить прежде, чем огонь добрался до меня. Но без последствий не обошлось: на меня сверху свалилась то ли балка, то ли какая-то панель. Горящая, естественно. Она переломала мне ноги – что там ломать тех младенческих ножек? И ожоги оттуда же.

Меня вытащили из сгоревшей больницы и лечили, как могли. Но не все ведь поправимо!

Насколько я знаю, переломы были сложнейшие, а детские косточки – очень тонкие и хрупкие.

Их соединили, но получилось все равно кривовато. Отсюда и моя пингвинья походка, которая так всех веселит и с которой я ничего не могу поделать. Да и ожоги уже не исчезнут, все, они со мной до конца. Но я выжила, а другие – нет. Поэтому сложно сказать, повезло мне или нет.

Думаю, все-таки повезло. Да, я не в восторге от того, что в меня тыкают пальцами, ржут, как кони, да еще и снимают на мобильный. Но я привыкла жить в этой коже. Я это я, и мне нечего стыдиться. Так что мне пришлось заплатить не самую высокую цену за свою жизнь, зато я научилась ее ценить.

Сергей некоторое время молчал, раздумывая о чем-то, потом сказал:

– Извини.

– За что?

– За то, что заставил тебя это вспомнить.

– Да я как бы и не забываю… Забудешь такое! Но все нормально. Ты имел право спросить – я тебя немножко обдурила сначала, вот тебе правда в качестве компенсации.

– Интересный подход, – улыбнулся он. Я впервые увидела, как он по-настоящему улыбается, и это было куда приятней, чем его отработанная голливудская гримаса на камеру. – Но все же… Откуда ты знаешь то, что написала мне?

Я морально подготовилась ко второй попытке рассказать ему правду про странный мир.