ЧЕРНАЯ КНИГА АРДЫ

…Только теперь они начали постигать смысл слова «война». Это понятие, казавшееся страшной выдумкой, стало ныне еще более чудовищной реальностью. То, что они считали игрой, упражнениями в силе и ловкости, оказалось необходимым, чтобы выжить; все, что знали и умели они, кроме этого, стало бесполезным, ибо не могло помочь остаться в живых. И нужнее всего было то, чего ни один из них не знал и не умел: убивать.

– …Уходите. Уходите все. Теперь же. Сейчас. Немедленно.

– А как же ты, Учитель?

– Я… уйду тоже. После.

Видящий отвел глаза:

– Ты не умеешь лгать. Ты решил, что мы оставим тебя, сбежим, спасая свою жизнь? Зачем ты так унижаешь нас, Учитель?

– Поймите, это необходимо!

– Они убьют тебя, как убили Странника.

– Я бессмертен, вы – нет. Я приказываю вам…

– Ты не можешь, – впервые глаза Оружейника смотрели с таким сумрачным вызовом. – Мы – Люди, и вправе сами сделать свой выбор!

Он растерялся. Впервые он пожалел, что не властен над ними, не может заставить их слепо повиноваться приказу. Мысль об этом была кощунственной, но стократ страшнее было – знать, что сделают с ними, останься они в Хэлгор. Он обернулся к тем двоим, что недавно пришли сюда, в земли Севера. Такое иногда случалось: Эльфы забредали в сумрачные леса, выходили к деревянному городу – да так и оставались тут, среди ясноглазых и открытых Эллери Ахэ. Брат и сестра, Гэлнор и Гэллот, оба пепельноволосые и сероглазые, стояли, держась за руки. Было что-то детское в их лицах; даже юная Артаис из Слушающих Землю казалась сейчас старше. Но в ответ на его молчаливый вопрос они в один голос сказали – нет.

– Учитель, – с трудом подбирая слова, прибавил Гэлнор, – мы старались быть достойными того, чтобы зваться твоими учениками. Может, мы многого не понимали из того, что говорил ты; может, часто совершали ошибки. Но скажи, как могли бы мы оставить своих друзей, тебя – в час беды? Да, верно, мы не успели научиться сражаться, мы не сможем защитить тебя. Мы не постигли очень и очень многого, но Путь избран. Прости, мы не уйдем.

– Вы еще не видели ни смерти, ни крови. Если в бою…

Менестрель вспыхнул:

– Если нужно, мы дадим клятву! Я клянусь…

Он жестом остановил ученика:

– Не надо. Не спеши говорить за всех. Если таково ваше решение – выбирать самим – я не волен изменить его, – голос Учителя звучал горько и тяжело; он опустил глаза. – Но пусть каждый обдумает и взвесит все. Я не связываю вас клятвой. Я прошу, – он подчеркнул это слово, – лишь одного: не судите тех, кто останется жить.

А немного спустя в его комнату вошел Гэлеон и сказал – тихо и твердо:

– Мы остаемся. У тебя и у нас один путь. А кто оставит своего учителя в час беды – достоин ли называться учеником?

«Какие-то четыре месяца – а как повзрослели. Даже эти двое самых юных, да что там – самых маленьких. Крохи. Что же я еще могу…»

– Пришло время. Пора вам идти.

Молчание. Затем заговорил Наурэ:

– Почему? Почему мы должны уйти именно сейчас, когда случилось такое? Ведь сейчас каждый меч дорог!

– Есть кое-что дороже меча. Постарайтесь понять меня. Вам, наверное, кажется сейчас, что я чудовищно несправедлив, что жертвую остальными ради вас. Это не так, поверьте! Да, вы знаете, какие надежды я возлагал на вас, но увы – не успел сделать ничего, и кто знает, когда я снова смогу помочь вам. Я обещаю – как только кончится война, я найду вас. А сейчас – уходите. Остальных я защищу – не бойтесь. Я все же Вала, и я еще властен над стихиями. Но вас я хочу укрыть надежно.

Он обвел их глазами. «Не верят ни одному слову. Кого ты хочешь обмануть?»

– И потому я возьму с вас клятву. Вы уйдете. Вы выполните то, для чего я избрал вас. («Жестоко, жестоко, подло! Бедные дети…»)

Они молча целовали льдистую сталь меча, преклоняя колени, и потом – кто звонко, кто почти беззвучно повторяли – во имя Арты. Все. Теперь легче на сердце.

– И вот, примите дары от меня. Каждый из них поможет вам развить ваши еще спящие силы. Я, видите, не успел. А ждать, когда встретимся снова – кто знает, когда это случится? Только – не отступайте. Эти знаки помогут вам всегда быть единой силой, всегда слышать и понимать друг друга, всегда помогать. Найти, если потерялись и вспомнить, если забудете. Это – сила. Это – все, что я смогу вам дать…

– Наурэ – ты старший. Тебе объединять. Вот твой знак…

Браслет, выточенный из цельного кристалла мориона, пульсировавшего светом, словно внутри него билось сердце. В центре алого круга, там, где пересекались почти невидимые лучи, в воздухе возникла руна Эрат, руна Пламени, знак Движения и Творения.

Моро – горькие темно-синие ночные глаза. Он уходил один. Ориен оставалась.

– Тебе – определять путь.

Тяжелая девятилучевая звезда из вороненой стали. На каждом луче – руна. Его руна – Кьот, руна Пути и Прозрения. Тот же знак серебром на печатке простого железного перстня.

Олло. Прозрачно-голубой кристалл на тонкой цепочке, ледяным огнем очерчена руна Хэлрэ: Очищение и Ясность Разума, знак Льда. Юноша низко склоняет золотоволосую голову, принимая дар, и, выпрямившись, уже не отводит странных своих – отраженное в глубокой реке небо – глаз от лица Учителя.