Черная корона

— Она же, жена его, болтают, гуляла от него, — сообщила ей уборщица, обмахиваясь рукавом форменного халата в своей подсобке, куда Александра решила зайти напоследок. — В аварию какую-то попала по глупости и тут же начала задницу свою очищать, наговаривая на Игоря Андреевича, упокой его душу, господи! Да разве же это виданное дело, на родного мужа клеветать. В такое только… только дурак и может поверить. Дурак и алкоголик.

— Это вы про кого? — тут же зацепилась Александра, уловив, что на последнем слове уборщица покосилась куда-то себе за левое плечо очень выразительно.

— Да про Витальку Гривнева, балбеса! — вскинулась сразу та. — Только он один и поддержал эту шалаву. А что, говорит, может, все так оно и было. Он, говорит, Игорь Андреевич, хитер, мол, был. Мог запросто устроить и такое. Ему ребята тут с охраны чуть в морду не дали. Все же видали и машину, и самого начальника в ту ночь. Тут он был и не уезжал никуда.

— Все? Кто — все?

— Так это, охранники и диспетчер. Кто в ту ночь дежурил.

— А этот Виталий Гривнев, он кем у вас тут работает?

Протоколы опроса охранников и диспетчера Александра читала, в них не было ничего интересного для нее. А вот с Гривневым она бы пообщалась.

— Помойщиком он работает, — скривилась уборщица.

— Как это?! Мусорщиком, что ли? — не поняла Александра.

— Да нет! Машины он моет служебные. Когда и личные, когда кто попросит за небольшую денежку. Сначала ведь водителем был у самого Игоря Андреевича. Да запойный. Раз на работу не вышел, второй. Игорь Андреевич его и списал на берег вчистую. Вот он зло и затаил, вот и не согласился со всеми. Все ходил, хмыкал да намекал, образина чертова. Есть противная рожа, ну до того противная!..

Виталия Гривнева Александра нашла за гаражами. И противным он ей совсем не показался, как раз наоборот. Вполне симпатичный и приятный в общении крепыш среднего роста. Русоволосый, голубоглазый, с улыбчивым красивым ртом под тонкой полоской аккуратных усиков.

Засучив мокрые рукава спецовки, Виталий сидел за гаражами на ветхой скамейке и, подставив лицо яркому солнцу, мурлыкал себе под нос какую-то до боли знакомую мелодию. Александра даже притормозила за углом, силясь вспомнить, где она слышала эту песенку. Может, и вспомнила бы, постой она чуть подольше, да Гривнев ее заметил и пробормотал со смешком:

— Вы чего это там топчетесь, товарищ следователь? Заворачивайте на огонек, не стесняйтесь. Мы хоть и гегемон, но с властями переговорить всегда рады. Тем более из неопрошенных один я, наверное, и остался. Проходите, милости прошу!

Она завернула за гаражный угол, поздоровалась с ним. Потом охотно присела на старые доски скамьи, сколоченные грубо, будто бы наспех, но очень чистые, со следами недавней покраски.

— Меня зовут Александра Степановна, — представилась она.

— Да знаю, уже доложили. Вы тут с самого утра всех пытаете. Что-нибудь сообщили стоящего?

— Это как посмотреть, — уклонилась она от прямого ответа. — Смотря что считать стоящей информацией, так ведь? Но отзывы о покойном все сплошь положительные.

— Как бы к лику святых не причислили! — скрипнул Гривнев зубами и тут же, извинившись, сплюнул себе под ноги. — Может, и праздник такой православный объявят через год! День святого Игоря Андреевича!

— Что это вы так? — Александра глянула на него с улыбкой. — Все простить не можете, что он вас из личных водителей уволил?

— Да плевать я хотел! — взорвался тут же Гривнев, видимо, наступила она ему все же на больную мозоль. — Знаете, какое это счастье — его личным водителем быть?! Не знаете, и слава богу! Такая тварь, такая тварь… А жена его… Он и правда бил ее. Однажды прямо при мне. Ударил очень сильно, как мужик мужика бьет.

— А она что же?

— Она в угол на заднем сиденье забилась и затихла, как мышка. Я слыхал… — Гривнев покосился на Александру недобро, — что вы ее обвиняете в убийстве Игоря Андреевича?

— Разберемся.

— Вы уж разберитесь, пожалуйста. Жалко такую красоту на нары-то. — Виталик поднял руки и обрисовал стройный женский силуэт. — Такая красотка! А он ее пинком да по ребрам. Чудовище! И знаете что…

— Что?

Александра сонно моргнула.

Пока Гривнев не сообщил ей ничего стоящего. Сидел на солнышке, бездельничал и хаял своего бывшего босса, который его за пьянство и прогулы понизил в должности. Не уволил, заметьте, а всего лишь понизил в должности, предоставив ему тем самым возможность хоть как-то держаться на плаву.

Гривнев ругал покойного Черешнева, бездельничая и подставляя лицо солнцу. Ее вот теперь усадил рядышком. И ее, как на грех, разморило и потянуло в сон. Ночи у них теперь с Димкой были почти бессонными и горячими. С утра ничего, а ближе к обеду приходилось клевать носом и бороться с зевотой.

— Если она его и убила, то правильно сделала! — выпалил вдруг со злостью Гривнев.

— Да? Это почему же? — лениво поинтересовалась Александра, поддергивая повыше локтей рукава на блузке, чтобы руки загорели хоть немного.