Черная кошка, зеркало и пустое ведро

– Да она за минуту всё проглотит. Это же крокодил, – ответила Вероника.

– Ага! Нильский… Пусть лопнет!

Подруги засмеялись и в хорошем настроении покинули обеденный зал.

Многие боятся грозы и этому есть объяснение. В буйной стихии присутствует угроза жизни и здоровью. Во все времена нет-нет да отнимала гроза жизни у человека. Поэтому многие в сильную грозу не то что не выходят на улицу, а прячутся по домам, плотно закрывают окна, задергивают шторы и выключают свет – электричество в грозу вещь опасная.

На улице бушевала непогода. Дождь хлестал по лицу, сильные порывы ветра мокрым полотенцам били по спине, по груди, мешали дышать. Вероника, низко наклонив голову и сгибаясь под резкими порывами водяных струй, спешила к подруге. Она вымокла до нитки и уже не обращала внимания ни на ливень, ни на молнии, раскалывающие небо, ни на оглушительные громовые раскаты. Она рыдала, выла почти в голос, но небеса были глухи к ее стенаниям.

Вероника остановилась около знакомого подъезда, нажала кнопки кода и влетела во влажную полутьму плохо освещенной лестницы. Она поднялась по ступеням, оставляя мокрые следы, вода буквально лила с нее ручьем. Около железной двери она остановилась и нажала на кнопку звонка. Потом еще раз. И еще. Лязгнул замок, и на пороге появилась Нина. Увидев подругу, она на секунду застыла в изумлении.

– Вероника?! Господи, что с тобой? Что случилось? Проходи скорее, – отступила она в коридор, мягко освещаемый настенным бра.

Вероника вошла и остановилась, не в силах дальше двигаться. Взгляд у нее был пустой, отсутствующий, она словно и не замечала, как у ее ног образовалась лужа, натекшая с мокрого платья.

– Родная моя! Что с тобой?! – ахала Нина. – Вова, иди сюда! – закричала Нина мужу. – С Вероникой плохо!

Муж Нины покинул свой пост на диване у телевизора и поспешил к жене. Они вдвоем провели окоченевшую девушку в комнату и засуетились около нее как два жука-труженика.

– Чай! – приказала Нина, и Владимир исчез на кухне.

Нина отвела Веронику в ванную, переодела ее в свой махровый халат, высушила волосы феном, уложила ее в гостиной на диван, заботливо укрыв большим пушистым пледом. За всё это время Вероника не проронила ни слова.

– Согревайся. Хочешь, массаж ног? Давай! А потом носочки из овечьей шерсти наденем. Вероничка, бедная, что же случилось?! Ты вся трясешься! Господи!

Нина размяла ступни подруги и надела на нее свои шерстяные носки. Владимир принес горячий чай, мед и печенье. Вероника взяла чашку, сделала несколько глотков и подняла несчастные глаза на подругу.

– Извини, Нинок, что я вот так…

– Ты напугала меня до смерти! Да на тебе лица нет, Вероника, что случилось?

– Ты меня предупреждала… Я сама во всем виновата…

– В чем ты виновата? – не поняла Нина. – Да что случилось? Говори, не молчи, ради бога!

Вероника закрыла лицо руками.

– Вова, выйди, – попросила Нина.

– А я что? – растерялся Владимир, всё это время стоящий столбом около дивана.

– Ничего. Пожалуйста, уйди. У нас женские секреты, – пояснила Нина.

– Да как скажете! Я на кухню пойду! Надо будет чай – кричите! Что покрепче – тоже кричите, я сгоняю!

– Иди ты, гоняльщик! – ухмыльнулась Нина, закрывая за супругом дверь и снова обращаясь к подруге:

– Рассказывай. А не то я с ума сойду.

– Два года назад ты была абсолютно права. И про то, что меня используют, и про потерянные годы! Как же ты была права!

– Ты о своем любовнике? – догадалась Нина. – Что произошло?

– Я забеременела… случайно. Не планировала, честное слово, но так вот получилось. Я сказала ему об этом. Он изменился в лице, словно окаменел. Я всё поняла, но попросила, чтобы поддержал хотя бы в период, пока не смогу работать, а больше мне ничего не надо. Знаешь, что я услышала в ответ? Правильно! Что я – клиническая дура. Идиотка. С какой стати я решила, что могу манипулировать жизнью других людей? Что у него есть и сын, и дочь и ему больше никого не надо. Я возразила, что у меня-то нет детей, что я тоже хочу, что я потратила свое время на него. Он просто посинел от ярости! Ты бы видела! Завопил так, что у меня уши заложило. Орал, что ребенок – это обоюдное решение, что я его подставила, что единственно, чем он мне может помочь, это дать денег на аборт. Вот, Нинка, и вся любовь… Он сказал, что я должна забыть, как его зовут, забыть его номер телефона и всё, что у нас было. Но добавил, если я согласна на аборт, то мы опять можем быть вместе. Представляешь, какая скотина? Не ругай меня, Ниночка. Не добивай. На меня и так словно помои вылили.

– Я не буду! – обняла ее Нина. – Бедная ты моя. Что ты решила с ребенком?

– А что тут решать – я его оставляю.

Нина ахнула:

– Вероника, рожать без мужа?

– Если его нет…

– На что ты будешь жить? Кто поможет?

– Я пока ничего не могу сказать, но это должно как-то решиться. Это твердое решение. Я сейчас плохо соображаю, но уверена, что сделала правильный выбор.

– На работе узнают, судачить будут…

– А вот это уж не их собачье дело. Государство поможет.

– Не очень-то рассчитывай. Но давай сейчас об этом не думать. Ты лучше обрати внимание на свое здоровье. Я помогу тебе! Я тебя не брошу!