Черная кровь ноября

– Наверное. Когда сады стало некому охранять и сердце почти перестало биться, семечки попали на человеческую землю, и уж тебе-то должны были доставить самые вкусные яблоки страны!

– Кто ты? – снова спросила она. Изабелла хотела услышать – но не вообразить своим бестолковым сердцем, которое сбивалось с ритма, хотя это в кои-то веки было совсем не страшно.

– Тот, кто однажды даст тебе отдохнуть, маленькая, – улыбнулся он, и тонкие пальцы погладили ее иссохшие губы.

– Ты пришел за мной? Ты – смерть?

– Нет, Ваше Величество. Еще нет. Но скоро мне понадобятся золотоглазые правители во главе тех государств, которые могут что-то решать.

– Мой наследник… – Белль вдруг испугалась. Неужели…

Зеленоглазый покачал головой.

– У одного из них скоро родится ребенок с золотыми глазами. Это будет твой правнук или правнучка, я обещаю. Но и мой тоже. И тогда лучше вам сделать так, чтобы к десяти годам трон был свободен.

– А я…

– Если хочешь, я заберу тебя в свои рощи, Белль. – Холодный свет глаз смягчился. – Любишь танцевать? У меня есть много-много красивых залов для танцев, уйма веселых музыкантов и столько партнеров, что тебе и не снилось. И никто не оттопчет тебе ноги, никто не собьется с ритма.

– А ты…

Он рассмеялся и не ответил. Только открыл ей дверцу машины.

Королева проснулась уже за городом.

Ей приснился удивительный сон, но она никак не могла его вспомнить.

26. Кристина

Больше всего сейчас Кристина боялась вот чего – мать сразу поймет, что стряслось. Она всегда понимала.

И когда Кристина в пятом классе стерла с рюкзака белесые потеки, мама все равно по ее лицу догадалась – что-то произошло – и начала расспрашивать и успокаивать, пока дочка не рассказала про толстого мужика, который в автобусе прижимался к ней. Она сначала думала, из-за давки, а потом задела рукой что-то горячее и посмотрела вниз, а потом в его мутные глаза, и ей стало страшно.

И когда в десятом ее зажали два парня из параллельного класса прямо на лестнице. Ничего почти не сделали – только полапали грудь через форму, причем один зажимал Кристине рот пахнущей табаком ладонью. Мама лишь уточнила – через форму? Ну ладно. И налила коньяку.

А не идти домой – не вариант. Может, купить пива и напиться посильнее? Тогда будет незаметно. Но и на такое не решилась.

Вот и правильно. У матерей тоже бывают плохие дни, а пьяная в ноль дочь в недобрый час сделала бы все совершенно невыносимым.

Кристина хотела проскользнуть в ванную, чтобы смыть с кожи касания Алексея, но заметила маму, сидящую на кухне с таким лицом… нет, самым ужасным оказалось другое. Больше всего Кристину поразили материнские руки. Как будто вся усталость за ее жизнь накопилась и собралась в них. Безжизненные, бесполезные, не принадлежащие телу.

Мама смотрела на них пустым взглядом, словно примериваясь: отрезать или пусть болтаются?

– Мам? – тихо позвала Кристина.

Та подняла голову и рассеянно посмотрела на дочь. В глазах не было вообще никакого выражения, словно из тела уже вынули душу.

– Что случилось?! – Кристина перепугалась так, что у нее, похоже, отнялись ноги. Она оперлась на стену, но не могла сделать ни шага.

– Кристиночка. Все случилось. – Голос был мертвый.

– Мам, перестань! – Когда тебе несколько часов назад исполнилось восемнадцать, не очень хочется знать о чем-то ужасном – о том, что приведет к катастрофе. Лучше зажмуриться и зажать уши.

Нет. Только бы не услышать.

– Я не понимаю, как быть, Кристиночка… – Мама посмотрела на руки. – Они сказали – лечение не из дешевых.

– Но… – Кристина не сумела договорить.

– Да, у меня рак. Обследование дорогостоящее, а я что-то совсем перестала соображать. Подписала бумаги. Кредит, то-се… Наверное, неважно? Я завтра пойду и откажусь. Что-нибудь придумаю.

– Мам… – Кристина почти сползла на пол. Нечестно заставлять ее разбираться в этом! Нельзя! – Неправда, мам!

– А теперь, доченька, даже и не проверишь. Очень дорого. Если они обманули или ошиблись, все равно ничего не поделаешь.

Не поверить маме – невозможно.

Кристина свернулась в калачик прямо на полу и попыталась проглотить рвущиеся наружу рыдания. Что делать? Что?!

В квартире остановилось время. В окнах домов напротив зажигали и выключали свет, люди выходили и заходили в подъезды. Шуршали шинами автомобили. Потом все стихло. Позже поехали утренние троллейбусы, громыхнули мусорные баки. Серый рассвет пробирался сквозь декабрьское мрачное небо, а женщина с девушкой не двигались. Одна сидя, другая лежа.

Организм Кристины сдался первым. Он-то пока не был отравлен никакой черной тьмой: потребовал справить нужду, поесть и подвигаться. Пришлось подчиниться. Из туалета Кристина завернула в ванную и долго стояла под горячим душем, пока кожа не покраснела почти до ожогов.

Вышла она, уже немного научившись заново дышать.

– Покажи документы, – попросила маму.

Та недоуменно взглянула на свои пальцы, как будто они и правда перестали функционировать.

– В сумке…