Черная кровь Сахалина. Генерал-губернатор

Мыза (эст. mõis, фин. moisio, латыш. muiža) — в Эстонии, Латвии и Ингерманландии — отдельно стоящая усадьба с хозяйством, поместье. В России термин относился к петербургскому говору и употреблялся преимущественно в центральной, западной и юго-западной частях Петербургской губернии.

С Симоновичем никаких проблем не возникло — он сразу выложил все что знал, как на духу, а вот с Дмитрием Леоновичем Рубинштейном, известного в определенных кругах, как «Митька» произошел затык. Банкира взяли ребята Савинкова, после чего передали по этапу третьим лицам, ну а уже после этого он оказался у нас. Несмотря на свой весьма сомнительный вид — Рубинштейн проявил неожиданное упорство, а точнее поразительную изворотливость. Уговоры не помогли — Митька упорно пытался водить нас за нос, до тех пор, пока мне это надоело.

— Пожалуйста!!!

— Хватит! — резко оборвал я его.

— Что вам от меня надо, я все уже сказа-а-ал… — забился в истерике Рубинштейн. — Это все Арошка Симонович…

Я кивнул Пабло, тот ухмыльнулся и взял из жаровни раскаленную кочергу. Псарню пронзил истошный визг, резко запахло мочой.

«Да что ж ты так орешь… — я покачал головой. — Ведь пальцем еще не тронули, просто пугают, а ты орешь, как будто в зад кочергу запихнули. Вот же сволочь…» — дождался пока Рауль окатит банкира водой из ведра и спокойно поинтересовался у него.

— Надеюсь, вы понимаете, что ваше упорство ничем хорошим не закончится?

— Я все сказа-а-ал… — обреченно завыл банкир. — Я все отдам, все!!! Хотите миллион! Два!!! У меня дети, пожалейте…

— Да что же это такое… — я покачал и приказал. — Толку не будет, сначала руку, дальше все остальные конечности. Башку в последнюю очередь…

А сам встал и пошел на выход из псарни.

Рауль смачно хекнув, вырвал из колоды громадный мясницкий топор.

— Нет, нет… — позади забился истеричный вопль. — Не надо, я все скажу-у-у!..

Я скорбно вздохнул и вернулся.

— Повторю вопрос, по чьему приказанию вы устроили на меня покушение?

— Это… — банкир клацал зубами, словно в припадке эпилепсии. — Это… японцы…

«Вот те раз… — удивился я. — Получается, все-таки решили рискнуть косоглазые. А я грешил на Шиффа…»

— Сам я с ними никогда не встречался, мне всегда передали указания через посредника… разных посредников… — сбиваясь на фальцет, частил Митька.

— Какие японцы? Посол? Момото Атиро?

— Нее-ет, я не знаю кто, но точно японцы. Приказали убрать вас, любыми методами. Я не хотел, я с таким никогда не связываюсь, только ради безопасности семьи, это страшные люди, они ни перед чем не остановятся…

— И как давно ты работаешь на японцев?

— Уже лет пять… около пяти лет…

— А теперь по порядку…

Разговор с Рубинштейном вышел длинный и очень содержательный. Выслушав его, я уступил место ротмистру Рыбчинскому, жандармскому следователю, доверенному лицу Карпова, для оформления официального протокола, а сам пошел в беседку, где Свиньин, Стерлигов и сам начальник жандармского отделения, мирно дымили сигарами, пользовали коньячок и раскладывали пульку преферанса.

— Есть результаты, Александр Христианович? — офицеры при виде меня разом встали.

— У меня всегда есть результаты… — проворчал я, приказал одному из своих охранников. — Хорхе, твой выход… — присел на лавку в беседке и только после того, как баск притащил блюдо печеной на углях баранины, коротко сказал.

— Японцы.

— Черт… — зло ругнулся Карпов.

— Волне неплохо, — спокойно заметил Свиньин. — Еще одно основание порушить идиллию наших с косоглазыми. Ежели вбросить в прессу — получится отличный скандальчик. Вхожий в императорскую семью банкир — японский шпион. Просто, шарман, мать его ети.

— Все равно замнут… — угрюмо ответил жандарм. — Сейчас мирное соглашение с Японией жизненно важно для России.

Я еще сам не решил, что делать с полученной информацией, поэтому промолчал. Скандал — слишком просто, к тому же он мне ничего не дает — ни на йоту не приблизит подписание договора. Если действовать, то только с четко поставленными целями, к примеру, для замены Николая на другого государя, а точнее, на регента при цесаревиче. Но для этого откровений Рубинштейна очень мало. Цари не министры, при компрометации о отставку не уходят.

— Вы как думаете, Александр Христианович? — Стерлигов на меня посмотрел.

Я покачал головой.

— Пока не знаю, господа, пока не знаю. Но очень скоро буду знать.

— Симоновича и Рубинштейна уже начали искать, — сообщил Карпов. — Будет сильный шум, но я потяну время, подкинув версию о криминальных причинах их исчезновения.

— Хорошо, пусть тогда пока оба побудут тут, дальше видно будет что с ними делать. Не исключаю, что понадобятся их официальные показания вживую. А там посмотрим.

— Мое мнение, с японцами надо что-то решать, — упрямо заявил Свиньин. — Попыток вывести вас из игры они не оставят, да, не получилось в этот раз, но есть великая вероятность того, что получится в следующий. Предусмотреть всего невозможно. Надо хотя бы намекнуть им, что рыпаться больше не стоит.