Черная луна

Похоже, женщина вполне осознавала опасность. Двигалась она плавно, нарочито медленно. Но, в конце концов, достала грамоту – сложенный вчетверо небольшой кусок пергамента, – и развернула так, чтобы Герда смогла прочесть из-за ее плеча:

«Податель сего выполняет особое поручение его величества Георга, короля Эринора. Прошу оказывать ему всяческую помощь и поддержку, как лицу, служащему короне».

Сургучная печать и летящий росчерк пера удостоверяли подлинность королевской грамоты.

«Кажется, это называется карт-бланш…»

– Да, это меня устроит, – сказала Герда вслух. – Но нам предстоит еще придумать, как разойтись конкретно сейчас. Я не хочу рисковать.

– У меня есть лауданум[11]…

– Лауданум?

Герда знала, что это такое. Лауданум принимала ее мачеха, и сейчас, услышав о лекарстве, она поняла, почему у Серафимы была настолько замедленная реакция.

«Она пьет опийную настойку!»

– Покажите!

Так же осторожно, как и прежде, виконтесса достала из кошеля склянку темного стекла, заткнутую пробкой.

– Откройте и дайте мне! – приказала Герда и, получив склянку, принюхалась.

Судя по запаху, это действительно был лауданум.

– До дна! – потребовала она, возвращая склянку.

– Но тогда я засну! – возразила виконтесса.

– Не сразу, – усмехнулась Герда. – Как раз успеете дойти до своей комнаты. Заодно и алиби себе устроите…

2

Пребывание в Нелисе оставило у Герды тягостные воспоминания. Сначала попытка убийства, потом два дня выматывающих душу разбирательств с городской стражей и чиновниками муниципалитета – все были вежливы, и никто не усомнился ни в подорожной, ни в королевской грамоте, но от этого не легче, – и наконец плавание на «Западном ветре». Во время посадки на пакетбот у Герды срезали кошель с пятнадцатью серебряными грошами и золотым гульденом. К счастью, это была всего лишь часть ее наличности, но все равно денег было жалко, да и обидно, что прошляпила вора. Ну а потом было само плавание: семь дней в осеннем море. Шторма, к счастью, не случилось, но качка едва не вогнала Герду в гроб. Есть и даже думать о еде она не могла. Вода на судне была ужасной – мутноватой и с неприятными запахом и вкусом, – а вина она боялась теперь, как чумы. Спать она тоже опасалась, подозревая буквально всех пассажиров и команду корабля в злых намерениях. В результате все, что осталось в памяти от этого первого в ее жизни морского путешествия, это тоскливый скрип корабельного набора, мотающееся туда-сюда пятно жидкого желтого света от фонаря «летучая мышь», наводящий ужас вой ветра в снастях и бурчание в пустом животе, тошнота, головокружение, страх и неустойчивая, норовящая уйти из-под ног палуба. В общем, на берег в Ароне Герда сошла не в лучшем состоянии. Уставшая даже больше, чем во время путешествия на дилижансе, вымотанная душевно и физически, пьяная от постоянной качки и похудевшая настолько, что начал сползать с бедер кожаный пояс, который она не снимая носила под юбкой. Пояс этот, следует признать, оказался весьма и весьма полезен. Он помог ей сохранить большую часть денег, а позже и подорожную с королевской грамотой. Дважды, когда она покидала свою каюту, кто-то – Герда предпочитала думать, что это были обыкновенные воры – рылся в ее вещах. Так она потеряла три серебряные марки и еще один золотой гульден, но этим ее потери и ограничились.

Итак, путешествие худо-бедно завершилось, и Герда наконец оказалась в Горанде. Предъявила портовой страже свою подорожную, заплатила серебряную марку пограничного сбора – ибо пакетбот прибыл из другого государства, – и вышла в город. Единственным ее преимуществом было знание языка, во всем остальном она была беспомощна, как ребенок, которым на самом деле и являлась. Тем не менее некий опыт она уже успела приобрести, поэтому взяла извозчика и попросила показать ей центр города и Маячную набережную. Это стоило ей чуть дороже, чем если бы она приказала отвезти себя прямо в гостиницу – естественно, на усмотрение возницы, – но зато она смогла составить собственное впечатление о центральных улицах города – они ей понравились своей чистотой и ухоженностью, – и выбрать гостиницу, которая показалась ей достаточно опрятной, но не слишком роскошной. Выбор, как ни странно, оказался правильным. Небольшая, но аккуратная, гостиница находилась всего в двух кварталах от интересовавшей Герду набережной. Цена, по сравнению с Нелисом, была ниже, а комната, располагавшаяся на втором этаже, лучше, просторнее и чище. Мыльни в отеле, правда, не было, но слуги принесли в комнату Герды широкую и низкую лохань и натаскали ведрами холодной и горячей воды. Мыло и губка у нее уже были, а простыню, чтобы обтереться, принесла служанка.