Черная луна Атлантики

— Топоры есть на пожарных щитах, — бросил он, почти физически ощущая, как впустую уходит бесценное время.

— Хорошо, сэр… Я распоряжусь.

— И еще, боцман…

— Да, сэр! — Адольф Николс ел Лайтоллера глазами.

— Приказываю открыть лацпорт на палубе «D». И выводите туда людей из третьего класса.

— Мистер Чарльз, а шлюпки? — взволнованный моряк даже слегка забыл о субординации.

— Часть шлюпок мы спустили в спешке полупустыми. Я распоряжусь, чтобы они вернулись для спасения оставшихся на борту лайнера людей. Через лацпорт их проще и быстрее загрузить.

«Как ты, интересно, распорядишься, в рупор орать, что ли будешь?» — зло подумал Николс.

Отпустив боцмана, Лайтоллер спустился вниз.

Без особого волнения и цели, больше по вбитой привычке к параграфам корабельного Устава и Британского Кодекса Торгового Мореплавания, пробирался он длинными коридорами. Вот у одной каюты приоткрыта дверь. Он заглянул внутрь.

На растерзанной кровати лежала груда одеял и подушек. Она то и спрятала от глаз офицера бесчувственное тело мертвецки пьяного пассажира, что упал с постели на пол с другой стороны ложа, мечась в алкогольных парах…

— Нет никого, — сказал сам себе Лайтолдер и машинально запер дверь, пойдя дальше.

Через минуту каюту опять огласил храп, но услышать его было некому. Судьба купца первой гильдии Бонивура была решена.

Бросив машинально взгляд в шахту аварийного трапа, Чарльз ощутил вдруг настоящий ужас, какого не переживал давно, увидев, как зеленая океанская вода медленно вползает со ступеньки на ступеньку, и сквозь нее колдовски, зловеще мерцают аварийные светильники…

* * *

Посадка в шлюпки продолжалась.

Ожидая своей очереди, люди переговаривались.

Одни жены со слезами целовали мужей, как будто прощаясь, другие с наигранной веселостью говорили какие-то слова, что все будет хорошо.

— Надевайте спасательный жилет, мадам!

— Нет!

— Но его надо одеть.

— Не буду! Он ужасно противный!

— Скорее это последний писк моды!

— Я записалась в парикмахерскую, вот незадача!

— Если я не выживу, передайте это моей сестре, адрес на конверте.

— Вы пессимист, сэр.

— Вода ледяная — вряд ли в ней можно продержаться долго.

— Мама! Мама! Пустите маму…

— Все в порядке, моя девочка, — успокаивал совсем юный ирландец свою жену, которая была еще моложе, — ты иди, а я еще немного побуду здесь.

— Береги себя, Джонни!

— Дорогая, храни тебя Небо!

— Иди, Лотти! Ради Бога, ради наших детей, будь храброй! А я сяду в другую шлюпку…

— Я хочу быть в лодке вместе со своей подругой! — верещала какая-то дама, по виду, из полусвета. — Иманита, любимая!

А вот старый знакомый, лорд Фаунтлерой с внуком и молодой женщиной, видимо гувернанткой. Мальчик тепло одет, на гувернантке тоже длинное пальто и ватная шляпа. Сам же старый аристократ лишь в сюртуке и цилиндре.

— Дедушка, дедушка, а как же вы? — теребил старика за рукав ребенок.

— Я, если даст Бог, спасусь…

— Дедушка я останусь с вами!

— Джерри, вы должны идти, — не допускающим возражения тоном приказал Фаунтлерой-старший. — Не поплывет же мадмуазель Жюно одна! Вы последний в роду, и на вас лежит большая ответственность. И передайте леди Марте, — он запнулся, — передайте вашей матушке, что я прошу у нее прощения за то, что был столь несправедлив к ней.

В душе Ростовцева поднималось отчаяние, но он справился с собой.

Елена меж тем неотрывно смотрела на темный горизонт, но там ничего не было, только усеянное звездами небо над головой и льдины в воде.

— Лена! Эта шлюпка будет готова через несколько минут, и я хочу, чтобы ты села в нее.

— А ты?

— Я тоже сяду, когда будут сажать мужчин…

Переведя дыхание, девушка молча смотрела на него. В глазах отражалось удивление и растерянность.

Он молча, притянул ее к себе и поцеловал в лоб. Его пальцы коснулись ее разбитой брови.

— Елена, у тебя кровь идет.

— Чертова сумасшедшая гадина! — мрачно произнесла Елена. — И где она сейчас?

— Кажется, выпрыгнула за борт! — бросил Юрий, чувствуя некоторое удовлетворение при мысли о том, что злоба и безумие сообщницы Монпелье привело её к гибели.

Посадка продолжалась.

— Прощай, сынок, — человек в пижаме и халате передал в шлюпку ребенка лет трех. — Девочки, будьте умницами, приглядывайте за мамой.

Затрещали шлюпбалки, завизжали шкивы, и еще одна шлюпка оказалась на палубе.

— Сейчас ты сядешь в нее, — сказал Юрий, вновь привлекая Елену к себе.

И… и вдруг испытал облегчение оттого, что принял решение.

— Вот, — он вытащил из-под пальто сверток с бюваром. — На тот случай, если… — он запнулся. — Тогда возвращайся в Россию, и там отдашь это надворному советнику Базилевскому, он разберется, что с ними делать. Осип Иванович Базилевский, Охта, Екатерининская улица, дом двенадцать.

— Что это? — пролепетала Елена в глубочайшем недоумении.

— Бумаги барона…

— Не может быть!!! — забывшись, она вцепилась в лацканы его пальто. — Но… как?!

— Да какая уже разница? — усмехнулся Юрий, стянул с себя пальто и накинул ей на плечи.

— А это — на дорогу, — из кармана смокинга он достал конверт с гонораром от Исмея.