Черная медведица

Медведица вздрогнула и обернулась. Что за странное ощущение тепла между лопатками? Прикосновение. Легкое, солнечное. Оно сплелось золотыми нитями с чем-то в ее груди, рождая похожее ощущение в собственном теле. Это прикосновение она узнает, наверное, всегда. Стало вдруг до боли хорошо. Не получится у нее отгородиться. Не от него…

С момента, как ее впустили в деревню, прошла всего неделя. Каких-то семь дней. Для кого-то ничто, а для нее – словно попасть в другую жизнь. В другую реальность. И эта реальность нравилась ей больше, чем ее собственная. Здесь жили широко и спокойно, любили, растили детей, радовались простым вещам, наслаждались теплым общением и старательно трудились. Именно этот простой деревенский быт и постигала Мишка последние два дня.

Ула познакомила ее с другими женщинами деревни. В их компании Медведица терпеливо корпела над шитьем, заготовкой грибов и ягод и прочими чисто-женскими занятиями. Ей довелось посидеть за прялкой. Хоть бы ее больше не заставляли прясть! Ножная прялка ее, конечно, впечатлила. Хитрое устройство. Но монотонное наматывание свежеспряденной нити на вьюшку прялки нагоняло тоску.

У женщин все это получалось ловко и быстро. Ниточка вилась тонкая и ровная. Мастерицы перецепляли ниточку от колышка к колышку, равномерно заполняя бобины готовой пряжей. Женщины еще умудрялись за работой петь песни и переговариваться.

У Мишки нить рвалась, время от времени путалась. Пряжа прялась медленно и неровно. А раскручивание махового колеса вообще казалось ювелирной работой. Это же надо так согласовать движения рук и ноги, нажимающей на педаль маховика! Она, конечно, научилась бы, если побольше практиковаться. Просто из упрямства. Но не к душе занятие.

Чистить и резать грибы для просушки было проще. И инструмент попривычнее – нож. Эта работа у Мишки спорилась. Аккуратно отрезать шляпку и покромсать ее пластиками – что может быть проще? Перебирать ягоды оказалось менее привлекательно, но тут получалось иногда сунуть в рот парочку ароматно пахнущих красных кругляшек.

Женская работа показалась Мишке вся сплошь монотонной, мелкой и нудной. Но даже ковыряние в крупе доставляло какое-то необычное удовлетворение. Часто женщины работали, собираясь небольшими группками. Эти сборы отличались неким особым уютом. Каждому находился уголок. Каждый вносил свою малую частичку, и получалось общее большое дело. Если бы еще пару месяцев назад кто-то сказал бы Мишке, что она будет терпеливо щипать пух или чесать кудель, она бы рассмеялась ему в лицо. А сейчас в этом глупом, на первый взгляд, занятии виделось особое таинство. И да, Мишка могла бы делать такую работу и дальше.

Мужские занятия привлекали ее несколько больше. Она с удовольствием училась охотиться. Да и топором махать было привычнее. Стучать молотом по наковальне ей тоже понравилось, хоть тяжело и жарко. Но кузнец выгнал ее из кузни. Нечего женщине там делать! Мишка с сожалением вернула щипцы и молот хозяину и, бросив тоскливый взгляд на наковальню, оставила кузнеца в покое.

А вот кожевенное дело Медведицу просто потрясло. Глядя, как седовласый мастер ловко выбивает на коже замысловатый узор, Мишка поняла, что вот этим ремеслом она бы с удовольствием занялась. В мастерской на вешалках и крюках висели готовые ремни и пояса, сбруя и упряжь для ящеров, кожаные ножны, какие-то неведомые явно женские штучки… И запах выделанной кожи ей нравился, хоть и напоминал немного о хозяине Вегране. Кожевенник похихикал над восхищенным лицом Мишки и подарил ей пояс из темно-коричневой кожи. Вдоль всей длины пояса шло красивое тиснение с изображением медвежьего силуэта. Мишка дар речи потеряла от восторга. А серебристый от седины мастер подмигнул ей и сказал, что у него есть одно место для нового ученика. Ула смогла вытащить ее из мастерской только поздним вечером.

«Хорошая она все-таки, эта Ула», – решила для себя Мишка. Заботливая, ласковая. Жаль, что у такой теплой женщины так и не было своих детей. Уле хватало любви на всех: на звонкого и суетливого Яридана, на своенравную и непоседливую Яру, на мужа и приемную дочь Найрани и даже на Мишку, которая, сама того не замечая, интуитивно льнула к ней.

Микан мелькал перед ее глазами постоянно. Помогал Кириану складывать поленницу. А потом они чинили покосившиеся перила на крылечке. Затем коптили рыбу. Поблизости от Микана неизменно крутилась Яра. Это злило. Вынуждало почему-то раз за разом отыскивать взглядом рослую фигуру охотника.

Где-то на задворках разума мелькнула мысль, что если Яра будет и дальше прилипать к Микану так же настойчиво, будет трудно выполнить это проклятое задание. Но эта мысль почему-то быстро потонула в умиротворении, которое постепенно заполняло душу. Думать о задании совсем не хотелось. Не сейчас. Не сегодня, когда светит такое теплое солнце, когда оконная рама раскрашивает пол домика золотыми яркими четырехугольниками, когда в кухне витает такой уютный аромат свежей выпечки, а на подносе накрытые полотенцем остывают пузатые румяные пирожки с лесной земляникой.