Черная медведица

Ей хотелось высказаться. Бросить им в лицо, что они напрасно кудахчут. Обозвать их беспечными наседками. А потом вывалить им ужасную правду о себе и о том, кто подбирается к их милому безоблачному раю. Выкрикнуть, что монстр из недавнего рассказа Найрани жив и находится на расстоянии дня пути. Бросить камень в эту дружную пчелиную семейку.

Но ведь они не виноваты. И не заслуживают грубости за свои мечты. Хотят как лучше и желают ей добра. Непривычно и странно. Мишка выдохнула. Злость и обида улеглись так же внезапно, как и взметнулись.

Тариэль тоже желал ей добра… По-своему. Прибывало добро у Тариэля, значит, перепадало добра и ей. Эти женщины желали ей добра просто так. От души. Только ей-то самой куда деваться со своей правдой?

Мысли и чувства снова вышли из-под контроля. Стыд, грусть и боль слились в один котел, в котором варился невкусный суп под названием «Сожаление».

Она почувствовала себя лучше только на улице. Из дома ее увела Найрани. Свежий воздух остудил немного разгоряченную Медведицу. Осели постепенно взбаламученные эмоции. Две молодые женщины сидели рядом на камне и слушали песню реки.

– Ты знаешь, я ведь тоже очень люблю это место, – нарушила тишину Найрани.

– М-м-м… – протянула Мишка.

– Вот сидишь на камне, а река петляет между валунами, огибает тебя и несется дальше. И кажется, что она способна унести все тяжелые мысли и всю боль, которую ты готова отпустить. Надо только решиться отдать.

Медведица согласно молчала. Найрани озвучивала ее собственные ощущения.

– Тебе тяжело выносить все эти разговоры о семье?

Мишка насупилась и смотрела в воду.

– Тяжело. Я понимаю, – продолжила Найрани. – Но тогда зачем ты приходишь на такие собрания? Тебя же никто не тянет туда.

– Я не знаю, – устало выдохнула Мишка. – Я уже не могу без них. Я всегда была одиночкой. Там, откуда я пришла, все одиночки. Но эти женщины… Они такие теплые. И они вместе… Я бы, наверное, тоже хотела быть вместе с кем-то.

Последняя фраза отозвалась теплом в груди.

– А что тебе мешает? Будь вместе с нами. Твое прошлое осталось позади.

– Мы иногда и представить себе не можем, как близко к нам остается наше прошлое, – Медведица пристально посмотрела в лицо Найрани.

– Тебе непросто пришлось. Но, может, стоит попытаться?

Мишка прикусила себе язык. Найрани не поняла. Не заметила. Или, может, посчитала слова относящимися только к Мишке. А, может, рассказать ей? А что дальше? Погибнуть самой? Это будет бессмысленной жертвой. Даже она сама не знает точно, где стоит армия. А отряд из вооруженных охотников, рыскающих по лесу не останется не замеченным разведчиками хозяина Веграна. Они поймут, что Медведица раскрыта, и Мелифор ее убьет. Хозяин Вегран все равно не оставит попыток пробраться сюда. Она не знала, как поступить. Может, в самом деле, приблизить к себе Микана? Если не убить его, так, может, заручиться его поддержкой. Потянуть время. А там, может, и план какой-нибудь созреет, как выпутаться из этой ситуации малой кровью. «Хитрая ты, Мишка… Хочешь и рыбку съесть, и сковородку не помыть? Так не удастся!» А вдруг!

– Найрани, а как понравиться мужчине? Я имею ввиду… Что надо делать, чтоб понравиться по-настоящему, а не на одну ночь?

Найрани просияла.

Праздник был в самом разгаре. Жареное на углях мясо истекало соками и источало восхитительный аромат. Уютно потрескивали свежеподброшенные в костер дрова. Жители деревни делились друг с другом лакомствами, разливали вино и наливку. А во главе празднества сидели молодые муж и жена. Немного смущенные и абсолютно счастливые. Произнесены поздравительные речи молодым, выпито вино из ритуальных кубков. Жених и невеста обменялись брачными клятвами и кольцами.

Удивительный все-таки ритуал. Вроде бы простые слова. Не заклинание, не заговор. Но от того, что они произносились искренне и от души, в них верилось. Они вплетались в пространство вокруг, ошеломляя Мишку своей правильностью и силой.

Оттого собственное решение приблизиться к Микану казалось здесь абсурдным. Он поймет, что она лжет. А на простую похоть он не купится. Не такие они, эти охотники. Если вот так чувствуется сила искренней клятвы, то ее лживые попытки изобразить готовность завести семью никого не обманут.

Ну, а вдруг. До сих пор же ее не раскрыли. Она должна будет очень постараться.

А что потом? Что будет после, если ей удастся сблизиться с охотником? Она даже примерно не знала. Она привыкла быть уверенной в том, что делает. В боях на арене она знала свою цель. Она была проста и понятна: убить соперника, при этом выжить и уцелеть самой. Здесь же в ее первоначальную цель обрести свободу вплелось желание уберечь деревню. Это сильно усложняло все. Но ее старые установки здесь больше не работают. Она слишком изменилась и вместе с тем запуталась.