Черная месса

Сделка между бостонским отделением ФБР и Балджером к концу 1980-х настолько вышла из-под контроля, что любая польза, полученная ФБР, тут же уничтожалась потоком уступок и продажностью. Разумеется, эти аспекты сделки никогда не отражались в официальных документах ФБР, более того, в годовых отчетах, небрежно составляемых Коннолли и Моррисом, всегда подчеркивалось, что Балджер и Флемми следуют указаниям ФБР в точности так же, как и все прочие осведомители. Никаких любимчиков. Никаких «лицензий» на совершение преступлений. Никакого замалчивания. К примеру: «Осведомитель не должен принимать участие в актах насилия, или пользоваться незаконными способами получения информации от ФБР, или составлять планы совершения преступных действий». Каждый год Коннолли подписывал внутренний циркуляр ФБР, в котором говорилось, что он получил это и еще с десяток «предупреждений» касательно Балджера и Флемми, в том числе: «Информант осведомлен о том, что его отношения с ФБР не защищают его от ареста и выдвижения обвинения за любое нарушение федерального, государственного или местного закона, за исключением тех случаев, когда действия информанта одобрены руководителем специального агента, ведущего дело, в соответствии с указаниями генерального прокурора». Но ни в одном документе ФБР, касающемся Балджера и Флемми (за два с лишним десятилетия там набралось много сотен страниц), никогда не отражалось, что преступная деятельность гангстеров была санкционирована.

Вместо этого Коннолли, Моррис и бостонское отделение ФБР как бы заключили еще одну, незаконную сделку, своего рода дополнение, написанное мелким шрифтом или невидимыми чернилами, простое и довольно откровенное. Оно призывало агентов совершать должностные преступления с целью уберечь этих двоих информантов. Все перевернулось с ног на голову.

Иногда рвение ФБР простиралось настолько далеко, что под его крыло попадали закадычные дружки Балджера. Поздней ночью, почти под утро, в День матери в 1986 году бары в нижнем конце Вест-Бродвея уже закрывались. Раздался выстрел, и в машине, припаркованной напротив входа в «Три О», обмяк, упав лицом вперед, Тим Болдуин, двадцати трех лет, выходец из Южного Бостона, только что выпущенный из тюрьмы. Покойник.

Очень быстро у детективов из убойного отдела бостонской полиции появился подозреваемый – двадцатишестилетний Марк Эстес, еще один вышедший из тюрьмы преступник. Он выпивал в «Три О» как раз перед убийством. Полиция выяснила, что за две недели до этого Болдуин, поссорившись с Эстесом из-за девушки, избил того монтировкой. Среди примерно сотни человек, выходивших из закрывавшихся баров, полиция отыскала свидетелей стрельбы. Они сообщили, что видели, как Эстес застрелил Болдуина, видели, как Эстес на бегу стрелял и в прохожих, видели, как Болдуин в тщетной попытке спастись остановил автомобиль, в котором ехала какая-то женщина, вытолкал ее, сел за руль и попытался сбежать.

Но во время судебного разбирательства в конце июня дело против Эстеса наткнулось на серьезное препятствие. Свидетели отказывались от своих показаний. Обвинение в убийстве сняли, а полиция потом жаловалась на давнишнюю «круговую поруку», принятую в здешних местах: жители не желали сотрудничать с властями. «Я из Южного Бостона, – пожал плечами один из свидетелей, пытаясь объяснить судье такой резкий поворот. – Мы предпочитаем не выносить сор из дома».

Прокуроры поклялись продолжить расследование, и ко Дню труда Кевину О’Нилу вручили повестку. Он должен был предстать перед Большим жюри. Протеже Балджера работал в «Три О» в ночь убийства, и детектив-сержант Брендан Брэдли из убойного отдела бостонской полиции сказал, что получил информацию о том, что «О’Нилу известны все подробности убийства, в том числе и имя преступника». Прокуроры хотели, чтобы О’Нил отдал им Эстеса.

Но банда Балджера и ФБР смотрели на повестку как на досадную помеху. 5 сентября 1986 года Брэдли пришел на работу и обнаружил телефонное сообщение. Звонил агент ФБР Джон Коннолли. Брэдли связался с ним. «Коннолли сказал, что хочет поговорить». Они договорились через три дня встретиться за чашкой кофе в холле комплекса правительственных зданий имени Джона Ф. Кеннеди, где располагалось бостонское отделение ФБР.

Брэдли пришел первым. «Коннолли вышел из лифта с чашкой кофе для себя». Агент извинился, что чашка только одна, сказав: «Девушки в конторе меня просто обожают и всегда покупают мне кофе». Что же с этим поделаешь? Следователи пошли раздобыли кофе для Брэдли и устроились с ним в сторонке. «Что это вы делаете с моим другом?» – спросил Коннолли копа.

Агент сообщил, что ему известно о повестке, врученной О’Нилу. О’Нил, заметил Коннолли, из хорошей южнобостонской семьи, а его брат – пострадавший на службе бостонский пожарный. В общем, он «классный ублюдок».

Брэдли объяснил, что речь идет о расследовании убийства, а О’Нил может помочь полиции. Коннолли это оставило равнодушным. «Он хороший парень». Кроме того, добавил Коннолли, убитый был «просто кусок дерьма».