Черная месса

Титтеля знобило, он встал и, хотя сад задыхался от жары, принялся с лихорадочной торопливостью надевать пальто. Он застегнул его сверху донизу, полез в карманы и натянул на пальцы пару старых коричневых лайковых перчаток. Теперь его голос дрожал уже от сдерживаемой злобы:

— Один-единственный раз в своей жизни я был доверчив и неосторожен... да, да... ради вас, Эрна, именно ради вас... вокруг вас я строил замки!.. Воздушные замки, как оказалось... Жестокое жизненное разочарование и беспредельное несчастье... да, да...

Вдруг он прошипел сквозь зубы:

— Скажи мне сейчас же, с кем ты путалась все это время, ты, ты...

Эрна схватила Хуго за руку:

— Молчите! Вы же помешанный! — И взмолилась: — Здесь ребенок!

Титтель уже ругался без удержу:

— Ты лжешь, ты все лжешь! Я в этом еще удостоверюсь... есть средство — пригвоздить тебя к позорному столбу... есть полиция... ты низкая личность, ты!..

Эрна рванула мальчика за собой и понеслась прочь. Тяжелыми каплями сжалился над миром дождь. Хуго мчался вслед и не мог обогнать Эрну.

Позади громом гремела ненависть Титтеля:

— Моя прекрасная фрейлейн, вы меня опечатали навечно...

Оба, Хуго и Эрна, укрылись от дождя в парковой беседке. Девушка не плакала, но зубы ее стучали. Крупная, немного грузная фигура прислонилась, тяжело дыша, к деревянной стенке. Она шептала, как в забытьи:

— Это неправда, Хуго, это неправда — то, что он сказал, ради бога, не верь этому, это неправда!

Хуго тоже задыхался — от усилий разгадать загадку. Ах, как помочь Эрне, если он не понимал — где правда, а где ложь? Колени женщины дрожали, она цеплялась за хрупкое тело ребенка.

— Это неправда, Хуго, но кое-что другое — правда; что-то ужасное, страшное близится, Хуго! Что мне делать? Хоть в воду бросайся!

Резкие порывы ветра отшвыривали проливной дождь. Вскрытое, с разодранными тучами, грозовое небо усеяно было множеством синих ран.