Чёрная метка

Повторять не пришлось. Двое бойцов по очереди перескочили на мокрый, скользкий металл самолетного поплавка, приняли с берега раненого и передали его дальше — в глубокую, темную щель приоткрытого люка. Затем точно также переправили на борт и Сиада Юсефа.

После этого погрузились все остальные, за исключением подполковника:

— Вот, черти… я сейчас.

Одинокого пулемета летающей лодки было уже явно недостаточно, чтобы держать противника на почтительном расстоянии. Ответный огонь со стороны поселка становился прицельнее и плотнее, так что, в конце концов, тоненькую обшивку пробила первая очередь:

— Ложись!

Никто из находившихся в самолете, по счастью, не видел, как подполковник российской морской пехоты Иванов поднял трубу огнемета и направил ее на лежащие в ряд безжизненные тела… Пламя с шелестом вырвалось из баллона и залило трупы. А еще через несколько долгих секунд окончательно стало ясно: можно не беспокоиться, теперь уже никто и никогда не опознает обуглившиеся останки.

Только после этого подполковник покинул сомалийский берег.

В тот же миг крылатая машина оторвалась от причала, сделала разворот и пошла по воде, набирая необходимую скорость для взлета. А пилот уже кричал что-то из кабины, перекрывая рев двигателей и свист воздуха, рассекаемого пропеллерами.

— Все тяжелое за борт! — передали по команде.

Спорить было бы глупо. Через открытый люк в набегающие океанские волне полетели два «стерлинга», чей-то бронежилет, автоматическая винтовка, обоймы и несколько неиспользованных гранат.

Судя по тому, как лопнуло и осыпалось стекло правого иллюминатора, вдогонку самолету еще постреливали. Господи, подумал Виноградов, сделай так, чтобы у них не осталось тяжелого вооружения! Ни зениток, ни «стингеров», ни пулеметов…

В конце концов, летающая лодка все-таки оторвалась от воды и, набирая высоту, пошла с разворотом, вдоль берега. Стало видно горящую базу, седые полоски прибоя, причал…

Самолет качнул крыльями и выровнялся.

— В чем дело?

Разместившийся рядом с Виноградовым морской пехотинец упал лицом вниз, прямо под ноги сидящим — да так, что сразу же стало видно большое липкое пятно, расползающееся по его спине.

— Живой? — спросил кто-то.

— Нет, готов, — ответил Владимир Александрович, потрогав пальцами шею недавнего соседа. — Наповал.

Прямо за местом убитого, на уровне пояса, бортовая обшивка гидросамолета была продырявлена пулей.

Из кабины высунулась голова пилота. Оценив ситуацию, он кивком показал на полуоткрытый люк: мол, чего ждешь? выгружай все лишнее! И предусмотрительно скрылся обратно в кабину.

— Вот ведь, сука… Долетим — пристрелю паразита, — пообещал боец с перевязанной головой.

— Долети сначала, — вздохнул подполковник…

Эпилог

Когда-нибудь объявят войну, и никто не придет.

Карл Сэндберг

С некоторых пор по Европе стало путешествовать очень много китайцев.

Причем с каждым годом их становится все больше и больше — китайские туристические группы можно встретить теперь и в самолетах местных авиакомпаний, и в междугородных автобусах, однако охотнее и чаще всего они, кажется, перемещаются на поездах.

Китайцы и китаянки, как правило, путешествуют организованными группами, в сопровождении гида или переводчика — но непременно под присмотром руководителя из числа специально обученных и компетентных товарищей.

Свободных денег у китайских туристов, судя по всему, не слишком много. Продукты они закупают вскладчину, в недорогих супермаркетах, и очень часто приходится видеть, как прямо в вагоне ответственные дежурные раздают своей группе какие-то бутерброды и пакетики с растворимой китайской лапшой. Но, пожалуй, единственное, что китайцы привозят с собой за границу из дома — это зеленый чай с травами, который заваривается ими в собственных, сугубо индивидуальных кружках…

И, кажется, старушка Европа начала уже потихоньку привыкать к новым лицам точно так же, как в начале девяностых годов минувшего века привыкла она к нескончаемому потоку российских туристов, выбравшихся из-под железного занавеса на волне перестройки.

…Анатолий Тарасович отвел взгляд от очередной такой туристической группы, занимавшей добрую половину вагона. Как раз в этот момент китайцы дисциплинированно приступили к приему пищи, и он непроизвольно втянул носом пронзительно-резкий запах какой-то приправы.

Анатолий Тарасович отвернулся к окну.

За окном, вдоль железнодорожного полотна, торопливо мелькали, сменяя друг друга, аккуратные фермы, луга, виноградники. На значительно большем удалении от поезда, стучащего по рельсам, медленно и с достоинством проплывали назад очертания горной гряды…

Пейзаж таким образом был исключительно сухопутный, и уже одно это, само по себе, доставляло бывшему старшему помощнику капитана искреннее и глубокое удовлетворение.

— Нехорошо, Анатолий Тарасович…

Старпом дернулся, как от удара, повернул голову — и тут же встретился взглядом с мужчиной, расположившимся на противоположном сиденье, которое пустовало до этого всю дорогу.

— Владимир Александрович? Господи, как вы меня напугали!