Черная метка в паспорте [сборник]

– Я иду вперед, ты и еще один человек позади прикрывают. Остальные окружают дом, чтобы перекрыть ему пути побега. Предупреди, что Афанасьев в отличной физической форме. Кидаться с кулаками не будет, но бегает знатно. Если упустим, то никто уже не догонит.

Майор кивал в такт его словам, впитывая приказы как губка. Перед въездом в поселок он погасил фары, остановил машину:

– Сейчас указания ребятам дам, выберу напарника себе – и двинем.

Пока мужчины небольшой группкой обсуждали, как им действовать дальше, Гуров присматривался к спящему поселку. Окна нигде не горели, почти все домишки были старенькими, с неухоженными посадками, сразу становилось понятно, что основное население – старики. Даже собаки на появившихся из темноты чужаков в машинах лаяли вяло.

Они оставили автомобили в проулке и пешком двинулись к нужному дому – одноэтажная постройка с такими же черными окнами, в которых отражался желтый диск луны.

Возле калитки Гуров показал жестом, чтобы остальные обходили дом. Сам же искал глазами в щелях старого забора, есть ли собака возле дома, которая может подать знак о появлении непрошеных гостей. К его счастью, никто не лаял, а цепь рядом с будкой обрывалась пустым кольцом. Судя по буйным зарослям под окнами и вокруг сарая, в доме давно никто не жил. Крыльцо просело от старости, а забор перекосило во все стороны, как кривые зубы во рту. Мелькнула мысль, что напрасно они сюда приехали, похоже, что жилище давно заброшено хозяевами. Только он отогнал мысль и двинулся искать проход на участок.

Опер бесшумно пошел вдоль ограды, выискивая пролом или дырку, через которую можно незаметно оказаться по ту сторону забора. Пользоваться калиткой, которая скрипом может перебудить всю округу, он не хотел. Возле двух досок, что наслоились друг на друга, Лев присел, отвел одну дощечку в сторону и протиснулся в образовавшуюся щель. Потом, во время захвата, остальным можно будет шуметь, проходить через калитку, но не сейчас, когда есть опасность, что в доме держат похищенных женщин и любой шорох спровоцирует Афанасьева.

Шаг за шагом он прошел к дому, проскользнул под окнами, прислушиваясь к звукам внутри. Внезапно раздались неясный шорох и голоса, он точно услышал, что в доме кто-то разговаривает. Лев хотел пройти дальше и понять, где точно находятся люди, в какой части дома, а откуда лучше атаковать. И не успел.

Раздался пронзительный женский вскрик, потом грохот и снова крик. Теперь уже кричал мужчина:

– Идиотка, ты что творишь! Зачем? Стой!

Медлить было нельзя, и Гуров кинулся на помощь.

Он перескочил кривые ступени, которые чуть не рухнули под его шагами, ударом плеча распахнул входную дверь и прыгнул на высокую фигуру, нависшую над маленькой скрюченной женщиной на полу. Рука оперативника сжала в захвате, вывернула в болевом приеме крупную ладонь. С криком Афанасьев обрушился с высоты своего роста на пол:

– Не надо, не бейте! Я не виноват!

Тут же рядом неожиданно взвился тонкий женский голосок:

– Он хотел меня убить! Ударил ножом, но промахнулся!

Сергей вывернул шею, стараясь взглянуть на женщину, выкрикнул с отчаянием в голосе:

– Ты зачем это говоришь? Что происходит?

Лев придавил мужчину как можно сильнее, второй свободной рукой пригнул голову с растрепавшейся прической к полу:

– Гражданин Афанасьев, вы арестованы. Сейчас помолчите до приезда вашего адвоката, если, конечно, не хотите дать признательные показания.

Сергей растерянно бормотал снизу:

– Какие показания? Я всего лишь хотел поговорить, вы же сказали, что она погибла.

Фигурка на полу вскрикнула:

– Не слушайте его, он хотел меня убить.

Лев всмотрелся в личико, перемазанное кровью, короткий ежик на голове:

– Надежда, это вы? Все будет в порядке, сейчас прибудет подкрепление. Больше вам ничего не угрожает. Оставайтесь на месте, я его держу.

По крыльцу грохотали тяжелые шаги, кто-то чертыхнулся, чуть не провалившись через гнилые доски.

– Гуров, идем на подмогу! – В комнату с табельным пистолетом первым ворвался Сладкевич, за ним протопали остальные опера.

Мужчины рассыпались по комнатам домишки, выискивая опасность. Павел помог надеть наручники на задержанного. Афанасьев попытался развернуться к ним лицом, он упорно повторял:

– Послушайте, я ни в чем не виноват. Это ошибка. Да, я сбежал, но хотел сдаться, ведь я ни в чем не виноват.

Павел грубо дернул за стальную цепочку:

– Пошли поговорим, расскажешь мне, где остальные женщины, – он вопросительно взглянул на Гурова, но тот отрицательно покачал головой.

Опер понимал, что новоиспеченный начальник жаждет сейчас вытрясти признание из задержанного, а для этого может использовать и запрещенные методы. Конечно, уж слишком давно водит их за нос Афанасьев, так убедительно говорит о своей невиновности, что даже опытный Лев засомневался, а действительно ли «вечный жених» организовал исчезновение своих бывших жен. Теперь же они точно знали, что Афанасьев – основной подозреваемый, ведь перед ними сидела, скорчившись на полу, первая жертва, Надежда Хвалова. Поэтому Гуров остановил рвение майора:

– Сначала я сам. Веди в машину его, сейчас подойду.