Только на секунду какое-то смутное подозрение кольнуло Михаила, но он тут же с радостью обнаружил скрытый смысл в словах девушки, означавших, конечно, что Галя рада вовсе не возможности еще раз посмотреть пьесу, а случаю, который свел их здесь. И сам Плышевский в этот момент показался Михаилу симпатичным и простосердечным человеком, готовым ему во всем помочь, человеком, который познакомил его с Галей, который, конечно же, будет его другом.
И, как бы подтверждая это, Плышевский, когда они прощались после спектакля, добродушно сказал:
– Что же ты, Галочка, не приглашаешь Михаила Ильича к нам?
– Правда, – оживилась девушка. – Приходите. Придете, да?
Михаил, глядя в эти милые глаза, ответил:
– Спасибо. Обязательно приду.
Они не заметили усмешки, мелькнувшей на тонких губах Плышевского, они только услышали его голос, все такой же добродушный и приветливый:
– Заходите завтра, Михаил Ильич! Ты, Галочка, будешь свободна?
– Наверно, буду.
– Ну, вот. Кстати, и о делах потолкуем. Ознакомлю вас кое с чем.
По пути домой Михаил снова и снова перебирал все подробности этого чудесного вечера. Внезапно мысли опять натолкнулись на странную деталь: «Почему Плышевский уговорил Галю пойти на этот спектакль второй раз?»
И вот тут-то Козин вспомнил о Коршунове, о том, что завтра надо будет дать отчет о сегодняшнем дне. Ну, положим, не обо всем дне, а только о поездке на фабрику. Михаил почувствовал беспокойство. Он ясно ощутил, что Коршунов не одобрил бы его знакомства с Галей. «Ну и пусть, – враждебно подумал он. – Говорить об этом не обязан. Дело личное. И насчет Олега Георгиевича – тоже. Он, кстати, мне очень пригодится. Потом, когда раскроем преступление, я, конечно, все расскажу. А пока в отчет личные элементы вносить не буду, и вообще не полагается».
Это был первый секрет от начальства, маленький, незначительный, сугубо, казалось бы, «личный».
Так незаметно и начала виться пресловутая «веревочка».
Первым, кого встретил в то утро Козин, придя на работу, был Саша Лобанов. Он окинул Козина внимательным взглядом и хитро улыбнулся.
– Ты, кажется, вчера неплохо провел время без меня?
– Откуда ты взял? – опешил Козин.
Круглое веснушчатое лицо Лобанова светилось скрытым лукавством, голубые глаза, прищурившись, смотрели на смущенного Михаила.
– Он еще спрашивает! А сам сияет так, что вечером может заменить в комнате целую люстру. А может, ты просто влюбился, а? – И, заметив досаду на лице Козина, Саша миролюбиво добавил: – Ну, ладно, ладно, браток, это я так. Пошли. Начальство требует.
В кабинете Гаранина они застали Коршунова, Воронцова и еще нескольких сотрудников.
– Были на меховой фабрике? – обратился Гаранин к Козину.
– Так точно, – бодро ответил Михаил. – Ознакомился с обстановкой. Климашина этого характеризуют плохо: замкнутый, в общественной жизни никакого участия не принимал, вспыльчивый, завистливый. За полгода работы друзей не приобрел, а врагов нажил. Например, поссорился со слесарем Горюновым, избил его. А недели две назад был задержан с поличным при попытке вынести с фабрики очередную шкурку каракуля. Оказал физическое сопротивление охране. Выяснил я еще вот что. Условия работы на складе и система охраны позволяли ловкому человеку, вроде Климашина, совершать систематические кражи. Ревизии на складе проводились редко, от случая к случаю, учет и документация были запутаны. Должен отметить, что сейчас администрация фабрики приняла решительные меры к устранению этих недочетов.
Козин говорил гладко, уверенно и по лицам слушателей чувствовал, что доклад его убедителен. Только Гаранин оставался невозмутимым. Коршунов же проявлял легкие признаки нетерпения. Он первый и стал задавать вопросы, когда Михаил кончил говорить.
– А кто такой этот Горюнов, которого избил Климашин?
– Горюнов? Я же сказал: слесарь! Одно время был у них чемпионом по классической борьбе. Климашин ему все завидовал, сплетни распускал. Ну, а потом Горюнов опустился, стал пьянствовать.
– Вы с ним не толковали?
– Не пришлось. Как раз при мне его не пустили на фабрику: пьян был.
– С кем же вы беседовали там?
– С кем? Ну, прежде всего я решил узнать, как работает охрана фабрики. Беседовал с начальником караула Перепелкиным. Он у них, кроме того, член комитета комсомола.
При этих словах Гаранин и Коршунов незаметно переглянулись. Козин продолжал:
– Потом толковал с главным инженером Плышевским. Он дал очень подробную и вполне объективную информацию. Здорово человек переживает. Вот на этих двух людей, полагаю, и надо опираться в дальнейшем.
– Так, так, – медленно сказал Гаранин. – Действительно, Климашин рисуется неважно. Как думаешь, а? – обратился он к Коршунову. – Что супруга-то его рассказывает?
– Не пришла она вчера, – с досадой ответил Сергей. – Но вот то письмо…
– М-да, письмо, – повторил Гаранин. – Дело в том, – обратился он к окружающим, – что вчера было получено письмо. Факты странные. И представьте, касаются именно тех людей, с которыми вы вчера беседовали, – обратился он к Козину.
– Так что не очень спешите на них опираться, – заметил Коршунов.