Черная моль

Остальная часть путешествия превратилась для девушки в сплошной кошмар. Заснуть больше не удавалось — мысль о том, что может сделать с ней герцог, ужасала, и она старалась по мере сил отгонять ее, призывая на помощь все свое остроумие и всю женскую хитрость. Впрочем, его светлость Андоверский держал себя в рамках и не позволил страсти вырваться наружу. Но время шло, начало смеркаться, и Диана, утомившись и отчасти утратив над собой контроль, походила уже не на гордую и полностью владеющую своими чувствами женщину, но скорее на малое дитя, испуганное и загнанное в угол. Когда, наконец, они прибыли в Андовер-Корт и герцог помог Диане выбраться из кареты, ноги едва держали ее и она с трудом взошла по ступеням, ведущим к высокой обитой железом двери. Тут герцог снова взял ее за руку и она содрогнулась.

Остановившись на пороге, он отвесил ей низкий поклон.

— Добро пожаловать в ваш будущий дом, моя королева, — произнес он и провел ее мимо лакеев с окаменевшими лицами и смотревших куда-то поверх их голов в небольшую комнату, посреди которой стоял стол, накрытый на двоих. Там он уже хотел заключить ее в объятия, но девушка вывернулась и устало опустилась в кресло.

— Я умираю, — запротестовала она, — просто умираю с голоду!

Глядя на ее побелевшие губы, герцог поверил. И уселся в кресло напротив.

Их обслуживали два лакея, и хотя вся душа Дианы содрогалась при мысли о том, что они видят ее здесь, она была благодарна за их постоянное присутствие в комнате.

Глава 26

МИЛОРД СПЕШИТ НА ВЫРУЧКУ

Милорд громко зевнул и выронил из рук «Спектейтор»[52]. Поднял глаза к часам и с неудовольствием отметил, что стрелки показывают половину шестого. Вздохнул и взял со стола «Рэмблер».

Хозяин с хозяйкой уехали к кому-то в гости и он не ждал их скорого возвращения, а потому, естественно, был далеко не в восторге от перспективы — ожидавшего его пустого и скучного вечера. Леди О’Хара пыталась уговорить его поехать с ними, заверяя, что там Джек не встретит ни одного знакомого человека, но он был непреклонен и отказался решительно и бесповоротно. Миледи надула губки и, ворчливо заметив Карстерсу, что более упрямого и тяжелого мужчины ей еще встречать не доводилось — не считая мужа, разумеется, который весь день только и знает, что выводит ее из всякого терпения — наконец сдалась, сказала, что прекрасно понимает Джека и даже позволила поцеловать ручку на прощание. Что милорд и исполнил со всем усердием, а потом еще долго махал карете вслед с крыльца. Вернувшись в опустевшую гостиную, он решил скоротать время до обеда за чтением двух свежих номеров «Спектейтора» и собственными мыслями. Обед, как выяснилось, сегодня несколько задерживался — повариха угорела.

Мысли Джека далеко не веселы, казалось, все в мире опостылело. И он пытался сосредоточиться на журнале, тоже, на его взгляд, совершенно неинтересном. Солнце уже садилось, скоро стемнеет и станет невозможно читать, а свечи еще не принесли. Устав от чтения, милорд решил немного вздремнуть, прямо в кресле. Храпел он при этом или нет — неизвестно. Но не прошло и четверти часа, как дворецкий разбудил его волшебными словами:

— Обед подан, сэр.

Карстерс лениво поднял голову.

— Что ты сказал, Джеймс?

— Обед подан, сэр, — повторил дворецкий и распахнул перед ним дверь.

— Наконец-то! Рад слышать это.

Милорд лениво поднялся и поправил галстук. И хотя обедать предстояло в одиночестве, внимательно оглядел и оправил свой туалет и сбил щелчком пальца пылинку с широкой манжеты, отделанной кружевом.

Затем через обшитый дубовыми панелями холл проследовал в столовую и уселся.

Шторы на окнах были задернуты и комнату освещали свечи в изящных серебряных канделябрах, отбрасывающие мерцающие блики на белую дамастовую скатерть и сияющее серебро. Ему поднесли блюдо с рыбой, и милорд позволил положить кусочек себе на тарелку. Дворецкий хотел знать, что он будет пить: кларет или бургундское? А может, эль? Мистер Карр решил в пользу кларета. Затем внесли говяжье филе, и милорд взял изрядную порцию. Потом последовала череда других блюд: куропатки, цыплята, утка, огромный ломоть ветчины, печенье, взбитые сливки.

Милорд не спеша и с удовольствием ел, отдавая должное всем этим яствам.

Дворецкий желал знать: возможно, мистер Карр выпьет все же стаканчик бургундского? На свет Божий явилась запыленная бутылка. Милорд обследовал ее через лорнет и одобрил. Он сидел, медленно потягивая вино, и взмахом руки велел унести ветчину.

Тут перед ним явилась новая чреда блюд, в том числе засахаренные фрукты и суп, а у локтя возникла тарелка с весьма упитанными голубями.

Одного уже переложили к нему на тарелку, и он, взяв вилку и нож, уже приготовился разделать птицу, как вдруг внизу послышался какой-то шум, зазвучали сердитые голоса, среди которых он различил один особенно пронзительный и настойчиво требующий мистера Карра или мистера Майлза. Милорд отложил вилку и нож и поднялся.

— Похоже, спрашивают меня, — пробормотал он и направился к двери.