Черная молния вечности (сборник)

Этот плясун Хрущев! С Надей в Промакадемии учился, между прочим. Эк он свою преданную глупость выпячивает! Хитрюга крестьянский… Только зазевайся – враз вилы в спину всадит. С последнего покойника дырявые сапоги стащит да еще обгадит посмертно! Пусть изображает простака, образина облыселая… Пусть! Не время еще… А этот, из Вены, неспроста тогда дрызнул… Видать, достали его тайные людишки, крепко достали… Как и меня в семинарии. Но зря он понадеялся, что ускользнул. Они его все равно охомутали, он и сам об этом не ведал. Четко они его вели, очень четко! А он-то думал, что сам ведет: тайные кружки запретил, астрологов в лагеря отправил, экспедицию в Тибет организовал, чашу Грааля найти пытался. А они только посмеивались: чем дитя не тешится. Смеялись – и вели, как слепца. И эту любовницу его или жену убрали. Гелей, кажется, звали. Говорили, что застрелилась. И надо же, за год до смерти Нади. Он, по слухам, долго был безутешен, но потом все-таки оттаял, Евой обзавелся. Тоже мне – Адам из рейхсканцелярии! А я вот однолюбом оказался. Сталин – однолюб… Грустно… Эх, Надя, Надя, зачем ты меня полюбила?! Неужели и там, за гробом, еще любишь? Нет мне прощения! Нет! А дети?! А что дети?.. Был когда-то отцом, а теперь всего лишь Сталин. Какая радость с них – забулдыги, а не дети… Яков-то погиб… Царствие ему Небесное! Отмучился за меня, в раю теперь, душа безвинная… А эти?.. Васька не по дням, по часам спивается. Светке евреев подсовывают. В Каплера какого-то втюрилась. А чего его Люсей кличут: уж не мужеложец ли?.. То Зиночка, то Люся, черт бы вас подрал! А ведь они и меня ведут! – вдруг ударила мысль и спокойно проявилась в сознании. Ведут, нет сомнений! Но я не туда иду, а может быть, им и надо, чтобы не туда… Как это у них сказано: „Чем хуже, тем лучше!“ М-да!.. Любил Бухарчик эти слова, любил. Ведь узнал открыточника!..»

И въявь представилось:

– Помнишь, Коба, этого из Вены?

– Нет, не помню! – глухо отрезал Сталин.

– Но!.. – встретив жесткий, неумолимый взгляд, Бухарин запнулся и отвел лихорадочные глаза.

Уж минула пора, когда этот болтливый, сластолюбивый человечишка с позорной кличкой «Зиночка» мог распоряжаться чужими жизнями и «путем массовых расстрелов вырабатывать новую человеческую формацию». Так он изволил выразиться в одной своей гнусной статейке. Но его время и время иных подельников было беспощадно повержено – и восторженному любителю расстрельного воспитания приспела пора распорядиться собственной смертью, а не чужими, невинными жизнями. Но он оказался не способен даже на это. Огненный мрак последнего одиночества с презрением отринул в низшую, смрадную бездну его непотребную, изолгавшуюся сущность – и черный квадрат антибытия запечатал ее на веки вечные.

«У-у, уроды грязные!!!..» – неведомо кому погрозил Сталин кулаком – и лицо Нади на миг увиделось, беспомощное, прекрасное лицо.

«…А что было бы, если б они одержали победу? Растоптали бы враз, изглумились и уничтожили бы без суда и следствия. Это он им, как порядочным, процессы устраивал, Вышинского на красноречие вдохновлял. Крупный мужик, умница – и зря трясется, что кто-то ему припомнит, как он Ленина в 17-м году собирался арестовывать. Жаль, что не арестовал, можно было бы начисто засудить картавого за шпионаж в пользу Германии. И все по-иному бы пошло, и мне полегче доля досталась бы… И Надя была бы жива… Вот этот грех Андрею Януарьевичу помнить надо. Мог бы уберечь Россию от чужебесия, но прошляпил, правовед! А если бы Троцкий с Бухарчиком его растоптали, предателем объявили… Отказалась бы от него, как жена Бухарчика, эта малолетняя Ларина. Конечно, Ларина не Татьяна, да и Бухарчик не Евгений Онегин, Зиночка блядский! Нет, Надя – совсем другое. А эту Ларину пришлось пожалеть, да и что с девчонки взять: охмурил, болтун, соблазнил несовершеннолетнюю при живой собственной жене, воспитатель человечества гребаный. Заставил, скотина, наизусть „письмо будущим вождям СССР“ заучить. Откуда им взяться, вождям-то? Вечность на вождей скуповата, да и СССР – штука не вечная. Нашел, чем забивать мозги несчастной девчонке. Но, слава Богу, живой осталась… И хоть формально, но отказалась от мерзавца. А Надя?! Никогда бы не отказалась. Никогда! Умерла бы в мучениях, но не отказалась. И умерла!.. Знали, кого убивать! Знали!.. И рассчитывали свою бабу подсунуть, какую-нибудь Еву или Сар-р-р-у!.. Но не рассчитали, не учли, что однолюбом оказался. А может, наоборот – учли?.. Может, на это как раз и рассчитывали и вели слепца. „Чем хуже, тем лучше!“ Надо же!.. Действительно лучше не придумаешь».

Сталин посмотрел на часы и удивился. Время словно отказывалось двигаться. Густело, тяжелело, уплотнялось, подобно остывающей смоле. Будто некто незримый отвел пламя от смрадокипящего котла и перестал размешивать черное, слепящее, страшное варево.

«…Еще хоть на десять минут придремнуть… Не дай Бог, от недосыпа голова закружится на мавзолее. Нехорошо получится. На победных парадах не должна голова кружиться – ни от силы, ни от слабости».