Черная невеста

Сеньора дель Розель сняла мантилью и переоделась в более простое, но все еще черное платье. Смоляные локоны были заколоты костяным гребнем, таким же, как у Донны Луны на подсвечнике и на картине, – в виде полумесяца острыми рожками вверх.

– Печальна его судьба. – Глория жестом пригласила Ронана к столу.

– Я не знаток живописи, сеньора.

Она ответила не сразу, сначала на правах гостеприимной хозяйки налила ему чай. Терпкий и пряный, не похожий на то, что предпочитали в Логрессе.

– Томас Голдфинч занимался алхимией, как мой отец. Собственно, эта картина – его подарок как друга семьи. – Глория опустилась на стул и задумчиво посмотрела в свою чашку.

Ее длинные пальцы с тонкими кольцами переплелись, почти такие же белые, как фарфор. Перстень, который Ронан заметил в их первую встречу, Глория сегодня не надела. Ронан проверил: знак на нем был из Ключа Трансформации и означал цикличность – времени, сезонов, фаз Луны.

– Родом из Эйдина, женился на логресской аристократке. По любви, представьте только, сеньор ловец! – Она горько усмехнулась. – Увы, их счастье длилось недолго. Не знаю, что именно произошло, но Томас погиб, а его жена сейчас в монастыре Святой Гертруды.

Ронан едва удержался, чтобы не цокнуть языком: сестры монастыря Святой Гертруды ухаживали за душевнобольными. Несколько монахинь в белом одеянии с лазоревыми поясами дежурили в покоях Ее Величества.

– Но искусство, мистер Макаллан, живет дольше своих создателей. – Глория посмотрела на картину. – Пусть даже в сердцах тех немногих, кто способен по достоинству его оценить. Слава Томаса Голдфинча громкой не была, неудивительно, что вы могли о нем не слышать.

Ронан пробормотал, что далек от искусства и что сочувствует бедняге, но на самом деле несчастья Томаса Голдфинча его особо не интересовали.

– Я хотел бы внимательнее посмотреть на ваши комнаты, сеньора дель Розель, – сказал он прямо. – Перед тем, как приму угощение.

Глория наклонила голову набок и хитро сощурилась. Совсем как довольная кошка, пригревшаяся на солнце.

– Все комнаты, мистер ловец? – с ехидцей спросила она.

– Все, сеньора.

Глория откинулась на спинку стула и заложила руки за голову – поза, уместная для отдыхающего в клубе джентльмена, но никак не для женщины.

– А пожалуйста! – согласилась она.

По ее виду было понятно, что препятствовать она не будет. И помогать тоже. Но ничего сколько-нибудь интересного, опасного или компрометирующего Глорию он здесь не найдет.

И не нашел. То ли сеньора дель Розель умела прятать некоторые вещи так хорошо, что даже чутье ловца не могло распознать присутствие тайников, то ли она действительно была чиста, как горный ручей.

Глава 5

В обители Святой Магдалены Флоренс исполняла немного обязанностей, и все они, конечно, не марали рук благородной девицы.

Давно, когда Флоренс была маленькой девочкой, только что попавшей в дом дяди и потому растерянной, она хотела большего. Ей казалось, что она готова брать на себя самую грязную, самую важную работу в обители: обрабатывать раны, дежурить у постели больных, сознание которых потерялось где-то за пределами этого мира, утешать тех, кто видел кошмары наяву. Но, конечно, сестры не могли доверить ей подобное.

Поэтому Флоренс делала бумажные цветы для подарков вдовам, расписывала несложными узорами открытки, стояла с картонной коробкой для пожертвований на праздниках, читала вслух детям бедняков. Когда Флоренс подросла, когда ее детский почерк стал безупречным, а навыки счета точными, ей доверили сначала делать копии писем и приглашений, а затем отчеты, расчеты и сметы.

Вслух она все еще читала – слепым старушкам и странным молодым женщинам, на чьих лицах всегда читалось благодушие, а в глазах детская наивность. Это казалось ей куда более правильным, чем сверять столбики циферок или по десять раз переписывать один текст: «Достопочтенный лорд, обитель Святой Магдалены с нижайшей благодарностью высылает вам отчет о расходовании средств, любезно пожертвованных вами в конце зимы…»

Вокруг обители рос большой яблоневый сад, а под сводами старого аббатства даже в страшную июньскую жару сохранялась прохлада. Флоренс стояла во внутреннем дворике в окружении цветущих роз, у журчащего фонтана, и разминала пальцы после почти двух часов работы. На сегодня она закончила, оставалось дождаться Бенджи, который должен был забрать ее домой.

Сестры Святой Магдалены носили серые платья из грубой ткани и белые воротники с вышитыми на уголках розами, знаком служения. Эти широкие воротники казались маленькой Флоренс подрезанными крыльями, особенно когда сестры спешили куда-то.

Флоренс представила себя в таком же облике: с остриженными волосами, в дурацком чепце младшей послушницы. Сейчас она была в скромном, но обычном светском платье, поверх которого повязала простой белый фартук, – он защищал от чернил, пыли и жира, а кроме того, давал понять, что юная леди в обители не из праздного интереса и не ради кого-то из близких, а потому что вызвалась по доброй воле быть полезной.