Черная Орхидея

       Она больше не может смотреть мне в глаза. Закрывает их, словно намереваясь остановить свои слезы. А меня разрывает от противоречивых желаний - просто прижать ее к себе и пообещать, что больно больше не будет... Или заставить испытать чуть ли не страх смерти, который будет, во-первых, гарантом успеха... А во-вторых, может довести ее до первого в жизни спейса. Маловероятно, грань очень тонкая - но кто сказал, что не стоит попытаться?

       Она что-то говорит. Тихо, но я слышу ее очень хорошо. Физическая боль пугает? Девочка, не этой боли тебе надо бояться... Ты еще не знаешь, что в твоем состоянии ее нужно ждать, как избавления от своих страхов

       - Я буду держать тебя за руку...

       - Я...ты сам сказал... Красный. - чуть расслабилась под моими руками, вспомнив, что я давал ей право на стоп-слово. Да, абсолютно верно. Давал. Вчера. Сегодня оно утратило свою силу.

       - Нет, Юля. Сегодня нет. Выход один. Смирись и постарайся получить удовольствие.

       Спустя 15 минут я пытаюсь заставить ее поесть, но она отказывается от еды. Глупо и избито. По глазам вижу, чего именно она этим добивается - моих заверений в том, что я передумал, и этим вечером мы пойдем смотреть на звезды или говорить об искусстве. Нет, дорогая. Не надо давить на совесть и жалость. Если я тебе поддамся сейчас, в следующий раз будет вдвойне тяжелее. Убивать своего монстра каждый раз я не смогу.

       Не обращая внимания на новый поток слез, надавливаю на ее плечи, пригибая к полу. Она даже плакать умудряется красиво. Очень красиво, и это сводит меня с ума. Я, похоже, уже знаю способ, как заставить ее делать то, что я хочу. Сейчас оцени мою якобы злость. Ремень рывком со шлеек. Дернулась, прикрыв рот, гася крик. Удается с трудом. Я в этом скоро помогу тебе, кляп снимет эту дополнительную ответственность с твоих согнутых, под давлением моей власти, плечей. Не трясись так. Мне не нужны отметины на твоей коже, мне нужны твои руки. Наручники дают больше свободы, тогда как ремень соединяет запястья вместе. Туго. Ничего. Пятнадцать минут, моя девочка. С твоими сосудами за это время ничего не случится.

       Вроде ласково, не грубо, но от испуга притихла, глотая слезы. Ты должна понять, что нельзя в мелочах злить человека, который сжимает в ладони твою волю. Один бросок - и ее не будет. Закрою на замок твою душу, и все. Игрушке воля ни к чему. Никогда не обладал даром внушать другому человеку свои мысли, но в этот раз каким-то образом удалось. Моя девочка притихла, не поднимая глаз, наверняка в душе проклиная себя за попытки дерзить и отказываться от еды. Есть аппетит или нет, я не знаю, но с моих рук ест без протеста.

       - Ты же убьешь меня сегодня, - всхлипывая, произносит в пустоту, когда я собираюсь оставить ее одну, чтобы наконец-то разобраться с документами. До вечера времени море.

       - Юля, прекрати нести херню. Обращение!

        Вздрогнула. 

       - Я прощаю вам, хозяин.

       Непонятно, почему меня бесят ее слова. Может, потому, что в них нет фальши?

   - Вот любите вы, девчонки, трагические позы и закатывание глаз! Высокопатетический слог звучит круче? Никогда не понимал.

 Вот так. Я всегда безжалостно буду ломать твою защиту. Попытка не удалась... На арене искренность.

       - Хозяин... я не хочу. Мне страшно.

       Стоять. Дима, стой на месте, твою мать, иначе можешь смело становиться на колени рядом с ней. Молчу. Она не все сказала.

       - Иногда... Интуиция говорит со мной. Произойдет что-то плохое... Я... Я сейчас смотрю вокруг, словно хочу это запомнить.. Это не просто так...

       Распутываю ремень на ее запястьях. Она даже не делает попытки их растереть. Мне от этого жутко. Пора сваливать. Ни черта не выйдет, если я сейчас кинусь ее утешать.

       - Слушай меня внимательно. Вот бояться как раз не надо. Хотя у нижних с этим сложности. Советую принять как неизбежность. Так легче воспринимать...

       ...Никогда еще Штирлиц не был так близок к провалу. Неумолимый отсчет до неизбежно роковой ошибки начал свой планомерный бег.

 

Дима

    Я часто задавал себе вопрос, могло ли все быть по-иному. И где находилась волшебная красная кнопка, на которую следовало жать, вдавливая в разветвления проводов, чтобы остановить собственное безумие в этот день. Что именно привело к неконтролируемой ярости, определившей дальнейшую жестокость?

       За два часа до пропасти. Так можно было охарактеризовать этот день. День, когда я осознал собственную слабость. Понял, что, не расставь все по своим местам сейчас, смысла в дальнейшем просто не будет. Что не я держал все это время в руке поводок ее ошейника. Держали меня. Управляли мной. Я бы простил ей все. Даже новый этап избиения наручниками. Но манипуляции простить оказалось выше моих сил. 

          Ничто этого не предвещало. Когда я вернулся в кабинет с намерением поработать, на душе было спокойно. На самом же деле, это была предпосылка к вечеру, который в корне изменит действительность - потому что я, сам об этом не догадываясь, выписал себе своеобразную индульгенцию на дальнейшие действия.