Черная пантера из Шиванипали

Благодаря отличной памяти и долголетнему опыту работы во всех районах Индии он, не задумываясь, отвечает на любой вопрос.

Салим Али обладает разносторонними познаниями во многих областях науки; он наблюдал и снимал всех наиболее интересных млекопитающих Индии, был участником многих экспедиций в разных штатах и является вице-президентом Общества естественной истории Бомбея.

Жизнь птиц, гнездящихся в Гхане, можно наблюдать с многочисленных дорог и дамб, пересекающих заповедник. Но если вам хочется увидеть или сфотографировать птиц и их гнезда с близкого расстояния, можно воспользоваться лодкой.

Утренние прогулки на лодке по заповеднику незабываемы. Воздух еще прохладный, капельки росы, словно бриллианты, переливаются в лучах восходящего солнца. Лодка бесшумно раздвигает траву и тростник. На свободных от зарослей пространствах цветут водяные лилии самых разнообразных оттенков — белого, розового и бледно-голубого. Другие, крошечные желтые и белые цветы сплошь унизывают длинные зеленые стебли.

Здесь, среди этой небогатой и недолговечной растительности, кормятся, а порой и гнездятся некоторые постоянные обитатели этих мест: камышница, лысуха, малая поганка и фазанохвостая якана. Очень длинные тонкие паучьи ноги яканы позволяют ей «ходить по воде» (на самом деле, конечно, не по воде, а по водным растениям, которые выдерживают вес птицы).

Утренняя тишина нарушается только тихим шуршанием скользящей по воде лодки да отдаленным гомоном гнездящихся птиц.

Фотографирование птиц с близкого расстояния требует разработки определенных технических приемов. На съемки выезжаешь обычно на двух лодках с двумя помощниками. Выбираешь дерево с гнездами, изучаешь направление солнечных лучей, подходящее для утренних и дневных съемок, и укрепляешь свое укрытие на одной из лодок.

Два бамбуковых шеста, опущенных на дно на глубину 3–4 футов, служат своеобразным якорем и в то же время поддерживают укрытие из ткани. Когда все сделано, берешь аппарат и сидишь в этом убежище, обливаясь потом. Помощники отплывают на второй лодке, останавливаются в указанном месте и ждут условных сигналов.

Фотопринадлежности я обычно закрывал двумя кусками материи — красной и зеленой. Если я вывешивал на задней, не видной птицам стороне укрытия красную ткань, помощники отъезжали еще дальше. Зеленый сигнал указывал, что они должны приблизиться ко мне. Отсутствие всякого сигнала означало «стоять на месте».

Система сигнализации оказалась удачной. Если требовалось, чтобы птица изменила положение, или если она закрывала глаза и начинала дремать, я вывешивал зеленый флаг. Помощники направляли лодку в мою сторону, и птица сразу же настораживалась. Я делал снимок и тут же убирал «флаг». Лодка останавливалась.

Со мной всегда ездило двое помощников: «подручный», приехавший со мной из Ассама, и местный житель. Мой «подручный» отлично управлялся с лодкой, как и следовало ожидать от уроженца очень сырого района, а местный житель, рекомендованный мне лесничим в качестве лодочника, вероятно, впервые в жизни сел в лодку. Он не имел никакого представления ни о веслах, ни о шестах, ни о воде вообще. При всем этом он охотно брался за любое дело и был неизменно весел, хотя боюсь, что и к земле он был так же мало приспособлен, как и к воде, так как незадолго до нашей встречи ухитрился упасть с запряженной волами повозки да еще повредить себе колено.

Об этом я узнал случайно, возвращаясь после съемки, из разговора моих помощников.

— Болит у меня колено, — сказал «лодочник», — никак не перестает. — Он обнажил ногу.

— Надо бы тебе попросить лекарство у доктора, — посоветовал «подручный».

— У какого доктора? — спросил я.

— У Салима Али.

— Но Салим Али лечит птиц, а не людей, — сказал я. И, вспомнив, что больше тридцати лет я имел дело с врачами и больницами на чайных плантациях, добавил: — Попробую тебе помочь, я кое-что в этом смыслю. Зайди ко мне попозднее, я дам тебе лекарство.

Четыре дня я возился с моим пациентом: горячая вода, бинты и антисептические средства — все было пущено в ход. Результат превзошел все ожидания. На пятый день пациент с торжеством заявил, что совершенно здоров. Наверное, так оно и было: на 50 % помогли лекарства, а на 50 % — вера в целителя.

Каждый вечер, закончив работу, я устанавливал лодку около гнезд и приспосабливал укрытие, чтобы за ночь птицы привыкли к посторонним предметам. Поэтому утром, когда мои помощники отъезжали, птицы, не подозревая о том, что кто-то остался, спокойно возвращались в гнезда.

Основное неудобство — это долгое сидение в сырости и духоте. Минуту я работал, а минуту или даже больше вытирал пот полотенцем. Выходить из укрытия на относительно прохладный благодаря легкому ветерку воздух было блаженством. Но все эти неудобства сторицей возмещались созерцанием жизни птиц, которые спокойно занимались своими делами. Через глазки, проделанные в передней и боковых стенках укрытия, я мог наблюдать сразу четыре-пять видов птиц, сидевших на ближних гнездах.