Черная перепелка

— Да… — всхлипнула она. — Такой ласковый был мужчина, всех женщин любил всем сердцем, жалел их. Да, называл их ласково перепелочками, ну, это уж у кого какая фантазия. Некоторые называют девушек рыбками, птичками, а бывают и нехорошие, обидные прозвища… Но никто не обижался, да его все просто обожали!

— Скажите, Зинаида, быть может, вам что-то известно о девушках, с которыми доктор Тропинин был в романтических отношениях? Кому он уделял больше внимания? Больше проводил времени? Выходил из больницы с кем-то вместе, и видно было, что у них роман, отношения?

— Я вам так скажу — Максим Иванович не был бабником, вот так. Это я твердо знаю. Просто заигрывал, флиртовал с девушками, женщинами.

— А его бывшая жена?

— Тропинина? Вот это, между нами говоря, стерва настоящая! Злая баба, как посмотрит, душа в пятки уходит. Мне-то что, я здесь, в гардеробе, работаю… И меня перепелкой Максим Иванович не называл, я не в том возрасте, когда можно записывать меня в птицы… Я, может, сова ночная, бессонница у меня, я так вам скажу… А Тропинина эта — ревновала его ужасно, просто болезненно.

— А к кому именно?

— Да ко всем подряд. Знаете, она однажды как будто бы нечаянно толкнула одну нашу медсестру из гинекологии, Наташу Кравченко. Наташка, она девушка у нас яркая, на выданье… Сама видела, как Максим Иванович шушукался с ней на лестнице, как за локоть брал, как смеялись они над чем-то вместе. Так вот, эту же картину увидела и Тропинина. Я, правда, не видела, но говорят, что она как бы мимо шла, а сама как вильнет бедром, да и толкнула Наташку, та ударилась о стену, чуть не упала. А доктору нашему из терапии, Валентине Петровне, замужней, кстати говоря, пощечину дала, да так, что та отлетела…

— А за что?

— Никто не знает. Тропинина же завхирургией, она к терапии никакого отношения не имеет. Но конфликт был, чего-то не поделили бабы, вернее, кого-то… Сами понимаете, о ком я.

— И что? Эта Валентина Петровна как-то отреагировала? Может, сдачу дала или?..

— Говорят, что Тропинина видела, как Максим Иванович целовался с докторшей на лестнице, между вторым и третьим этажом.

— Все-таки целовался…

— Думаете, Тропинина его убила? Да запросто… Опасная она, так я вам скажу.

— А вы не знаете, кого доктор Тропинин называл черной перепелкой?

— Черной перепелкой? Первый раз слышу…

Ответ на свой вопрос он получил у хирурга Степанова, молодого еще, но абсолютно седого розовощекого мужчины в белом помятом халате — в ординаторской, где тот после дежурства наливался горячим кофе.

В помещении помимо кофе пахло едой, луком и перегаром. В углу комнаты стояла маленькая покосившаяся елочка, украшенная серебряным дождем. На холодильнике стоял поднос со стопкой грязных тарелок и несколькими пластиковыми стаканчиками с розовыми, явно от вина, стенками.

— Так Макса жалко… — посетовал тот, тяжело вздыхая. — Вот уж точно — его красота, прямо какая-то киношная, яркая, довела его до могилы… Ему бы в артисты идти, там было его место. Хотя он ведь и хирург был талантливый, у него вообще все получалось. Вы спрашиваете про черную перепелку? Это он с нашими женщинами щебетал, называл их перепелками, а с нами, мужиками, он был другой. Говорил, что боится женщин, что все они — очень опасные, и никогда не знаешь, чего от них ждать. Что женишься на белой перепелке, а спустя месяц она превращается в черную, готовую заклевать.

— Вы серьезно? А вот кого-то конкретно он мог так называть?

— Понимаете, он считал не только женщин, но и мужчин оборотнями. Рассказывал как-то, когда мы с ним дежурили вместе, что жену свою Юлию просто боготворил, носил ее на руках… А она превратила его жизнь в ад. Вы бы слышали, как она разговаривала с ним — как со слугой, прикрикивала на него, иногда обращалась к нему командным голосом. Ему так стыдно бывало.

— Ревновала? Поэтому так себя вела?

— Не только… Дело в том, что она местная, у нее отец в администрации работает, шишка, короче. После того как Максу кое-кто из администрации помог получить квартиру, тесть сказал, что это халупа и дал дочери деньги на строительство дома прямо на берегу Волги. Короче, родители ее, я думаю, накручивали дочку, мол, зачем вышла замуж за нищеброда… Макс страдал, но об этом мало кто знал. Человеком он был веселым, легким и очень добрым.

— Так что про черную перепелку?

— Он боялся, что влюбится, женится на хорошей девушке, а она тоже окажется той самой черной перепелкой, что погубит его.

— Понятно. А реальные романы у него здесь были?

— Не то что романы. Случались связи у него здесь, на работе. Знаю, кто побывал вот здесь, на этом диване с Максом… Особенно часто это происходило во время ночных дежурств, понятное дело. Да мы все не без греха…

— Валентина Петровна?

Степанов кивнул.