Черная повесть

— Это будет неправильно, — пояснил Ваня.

Алан метнул в него яростный взгляд.

— А что по-твоему правильно? — рявкнул он, и указал на Лилю. — Идти на поводу у этой озабоченной истерички?

— Давай без оскорблений! — повысил голос я.

— Вот-вот, — поддержала меня Патрушева.

Тагеров побагровел. На его лице появилась неумолимая решимость.

— Значит так, — сурово произнес он, уперев руки в боки, — вы мне все надоели. Я иду спать. Чтобы в дом никто не входил. Будете сегодня ночевать на улице. Свои рюкзаки найдете у входа. Если кто войдет — сверну шею.

— Вы посмотрите, какой грозный! — саркастически воскликнула Ширшова. — А ты уверен, что мы тебя оттуда попросту не выкинем?

— Кто это мы? — усмехнулся Алан.

— Да хотя бы мы с Юлей, — в тон ему заявила Лиля, и посмотрела на подругу. Та в знак согласия кивнула головой. — Нас, все-таки, двое.

Тагеров насмешливо фыркнул.

— Нас не двое, а трое, — заявил я. — Я к ним присоединюсь.

— Я тоже, — сказал Попов, и осуждающе посмотрел на Алана. — Ты слишком много на себя берешь.

— Как видишь, нас значительно больше, — торжествовала Ширшова. — Вчетвером мы тебя уж как-нибудь скрутим. Сам окажешься на улице.

В глазах Тагерова появилась растерянность. Он явно не ожидал от нас такого отпора. Его буквально потрясло, что мы все так дружно выступили против него. Даже Ваня, от которого он этого явно не ожидал.

Алан понял, что переборщил. Он кисло усмехнулся, и вернулся на место. Лиля залилась громким смехом. Ее смех был провоцирующим и унижающим.

— Лиля! — осуждающе прикрикнула Патрушева.

Та посмотрела на подругу и послушно смолкла.

"Да, вот такая она, любовь, — подумалось мне. — Подобна углю. Когда раскалена — греет, когда холодна — пачкает. Верно замечено: от любви до ненависти — один шаг".

— В общем, в мире жить не хотим, — с горечью констатировала Юля. — Что ж, давайте подождем, пока еще кого-нибудь не придушат. Может, тогда, наконец, поумнеем?

— Пусть вернет самородок! — злобно бросила Ширшова.

— Нет у меня самородка, — продолжал упорствовать Тагеров.

— А почему ты тогда не даешь себя обыскать?

— А потому, девочка моя, что есть такие вещи, как гордость, и чувство собственного достоинства, — с наигранной любезность объяснил Алан. — Никогда про них не слыхала?

— Я не твоя девочка! — огрызнулась Лиля.

— Как угодно! — с язвительной улыбкой развел руками Тагеров.

Ширшова покраснела. Воцарилось молчание. Солнце между тем все ниже и ниже опускалась к горизонту. Стало холодать.

— Однако, темнеет, — проговорил я.

В стороне раздался глубокий вздох и прерывистое пофукивание. Это выражал свою досаду Попов.

— А почему ты так убеждена, что самородок может быть спрятан только либо у меня, либо у Алана? — обратился он к Ширшовой.

— А у кого еще?

— Он может быть у любого из нас. Например, у тебя.

— И каким же образом он может быть у меня? — усмехнулась Лиля. — Ведь Вишнякова нашли вы с Тагеровым.

— Очень просто, — рассудительно пояснил Ваня. — Алан передал его тебе на хранение, когда вы шли сюда. Я видел, как вы о чем-то тайком шептались. А здесь вы специально разыграли перед нами ссору. Ваш план прост. Заставить Алана согласиться на обыск. При обыске у него, разумеется, ничего не найдут. Все решат, что самородок утерян, забудут про него. А вы, когда вернетесь в Москву, тайком его продадите, а деньги разделите между собой.

— Интересная версия, — изрекла Патрушева.

— Ну, знаешь ли! — едва не задохнулась от возмущения Ширшова.

— А что? Очень даже может быть! — подал голос я.

— С тем же успехом он может оказаться и у Димы, — продолжал Попов.

Я с удивлением посмотрел на него.

— Разъясни.

— Пожалуйста. Сергей нашел самородок вчера днем. Вечером вы с ним пошли на охоту. Опасаясь, что ночью его могут обворовать, он передал самородок на хранение тебе.

— Оригинально, — усмехнулся я. — А может, он передал его не мне, а тебе?

— Может быть, — кивнул головой Ваня, сделав ударение на первом слове. — Как может быть и то, что ты сегодня передал самородок на хранение Юле. Ведь на нее меньше всего падает подозрений. Не зря же вы вместе ходили добывать дичь.

— Попов, у тебя что, температура? — воскликнула Лиля. — У тебя лихорадка началась? А может, белая горячка? Или тебя муха цеце укусила?

— Муха цеце здесь не водится, — спокойно отреагировал на ее выпад Ваня. — Она обитает в Африке.

— Лиля, подожди! — оборвала подругу Патрушева. — Ваня, я, кажется, поняла, к чему ты подводишь. Ты предлагаешь обыскать абсолютно всех?

— Я только хочу сказать, что самородок может быть спрятан у любого из нас, а не только у Алана или у меня, — ответил Попов. — Может, он до сих пор где-то в одежде Вишнякова, а вы из нас душу выматываете. Что касается обыска, я считаю его оскорбительным. Но, учитывая ситуацию, я дам себя обыскать. Но только в том случае, если обыску подвергнутся абсолютно все.

В его голосе звучала непреклонность. Юля вопросительно посмотрела на меня.

— Похоже, взаимный обыск — это, действительно, единственный способ успокоить друг друга, — кивнул я.

Патрушева оглядела остальных.

— Другие предложения есть? — спросила она.