Черная Призма

Каждая фигура была облачена в одеяние конкретного цвета. Суперфиолет носил фиолетовые одежды, субкрасный – темно-красные ради тех, кто не мог видеть в этой области спектра, но когда Кип расширил и затем прищурил глаза, он увидел, что субкрасный действительно излучает тепло, а суперфиолет одет в свой цвет, твердые кольца суперфиолетового люксина переплетались как звенья кольчуги.

Все еще неуверенно Кип шагнул к ним. Подойдя ближе, он смог заглянуть им под капюшоны. Кулаки его сжались. У субкрасного была опаленная кожа. Ни бровей. Ни волос. Из головы его вырывались маленькие язычки пламени. Лицо зеленого было корявым, как старый дуб, брови как мох, в волосах пряди лишайника. Синий был словно вырезан из стекла, черты лица либо сглажены, либо заострены, как грани драгоценного камня.

Оролам великий, это все цветодеи? Затем изнутри своего текучего желе моргнул оранжевый. Кип заметил глаза. Все их глаза. Это были извлекатели в масках и гриме. Они представляли цветодеев всех цветов. Семь видов смерти и бесчестия. Кип снова задышал, хотя и не мог сдержать небольшой дрожи. Он встал на черный диск лицом к ним.

– Я Анат, я гнев, – сказал субкрасный. – Я горю от гнева.

– Я Дагну, я обжорство, – сказал красный. – Меня нельзя утолить.

– Я Молох, я алчность, – сказал оранжевый. – Меня не удовлетворить.

– Я Бельфегор, я лень, – сказал желтый. – Я зарыл свои таланты.

– Я Атират, я похоть, – сказал зеленый. – Я жажду все большего.

– Я Мот, я зависть, – сказал синий. – Я не выношу чужих успехов.

– Я Феррилюкс, я гордыня, – сказал суперфиолетовый. – Я жажду трона самого Оролама.

Это были имена древних богов. Кип толком не помнил, что слышал о них.

– Это искажения нашей природы.

– Соблазн власти, – говорили голоса друг за другом, ровно, перекрываясь, как единое сознание.

– Если нас не укротить, мы становимся чудовищами.

– Позорные и опозоренные, скрывающиеся во мраке.

– Но мы сыны и дочери Оролама.

– Мы дар Оролама, мы проявление его любви.

– Его закона.

– Его милосердия.

– Его правды.

– Таковы мы без позора, облаченные его праведностью.

Субкрасный шагнул вперед, снял маску и сбросил одеяние. Это был молодой человек, мускулистый, красивый и нагой.

– Отбросив гнев, я терпение, – сказал субкрасный. Он воздел руки, и даже тому, кто не видит субкрасного, стало бы понятно, что он извлекает. Воздух замерцал от жара вокруг всего его тела.

– Да свершится воля Оролама.

Красный выступил вперед, снял маску и сбросил одеяние. Это была молодая женщина, атлетически сложенная, красивая и тоже нагая. У Кипа глаза на лоб полезли. Он старался смотреть на ее лицо.

Это мрачная церемония, Кип. Оролам смотрит, Кип. Прямо в преисподнюю, Кип.

– Отбросив обжорство, я – умеренность, – сказала красная. Она воздела руки, и красный люксин прошел по всему ее телу, глазам, лицу, вниз по ее шее до грудей, сосков, крепкого живота, груди, соски – Кип! Вмиг она стала подобна статуе, окрашенной в совершенный красный.

– Да свершится воля Оролама.

Вперед выступил оранжевый. Слава Ороламу, мужчина.

– Отбросив жадность, я щедрость. – Воздев руки, он наполнился оранжевым сиянием. – Да свершится воля Оролама.

– Отбросив леность, – сказала желтая, – я усердие. Да свершится воля Оролама. – Ее тело наполнилось искристой желтизной.

Зеленая оказалась обескураживающе, хотя и соотвествующе пышной женщиной, которая твердо посмотрела Кипу в глаза. Это помогло, когда она разделась. Он подумал, что она ему башку оторвет, если он глянет на ее роскошные… ой.

– Сбросив похоть, я становлюсь самообладанием, – сказала она. – Да свершится воля Оролама.

– Сбросив зависть, – тихо молвила, обнажаясь, синяя, – я доброта. Да свершится воля Оролама.

Суперфиолетовый был последним из мужчин, чрезвычайно мускулистым.

– Сбросив гордыню, я скромность, – гулко сказал он. – Да свершится воля Оролама.

Все как один они опустили руки, указав Кипу под ноги. Струи чистейшего света залили круг, на котором он стоял. Тот начал дребезжать и дрожать у него под ногами. Затем диск резко начал опускаться в пол – и вместе с ним Кип.

За какие-то мгновения Кип погрузился по ягодицы. Но дыра была слишком узкой. Его жировые складки скользнули по острым краям пола. Ему пришлось повилять бедрами, чтобы вместиться, и по мере углубления и его живот, и бедра прижались к стене.

– Подними правую руку, – сказал суперфиолетовый.

Кип, судорожно сглотнув, подчинился и увидел веревку, идущую с самого потолка, такого высокого, что он ничего не видел в его ослепительном сиянии. Суперфиолет поймал веревку и сунул завязанный узлом конец в руку Кипа.

– Дерни за веревку, и все кончится, – сказал мужчина. В его голосе было что-то похожее на доброту.

Затем Кип погрузился в дыру полностью и все продолжал погружаться. Он остановился ниже пола. Свет наверху в зале испытания погас. Кип ничего не видел.

Он пытался вздохнуть поглубже, но пространство было таким узким, что он не мог даже набрать полные легкие. Затем он услышал шепот над головой:

– Дис, проведешь испытание для меня?

В ответ послышался неуверенный мужской голос: