Черная Призма

– Я не хочу упираться рогом, – сказала Лив, – и мне жаль, что у тебя не было церемонии посвящения, поскольку, может, она помогла бы тебе вникнуть в суть дела. Эти очки теперь самое ценное твое имущество. Большинство извлекателей не только месяцами, а то и целый год копят деньги на пару очков, но все затем сразу начинают копить на следующие. Если разбогатеешь или Призма прикажет, полагаю, ты сможешь заказать у шлифовщиков пару линз лично под себя. Они смогут сделать более темные или светло-зеленые линзы и подогнать оправу для удобства или красоты. Но без очков ты почти бессилен. Я знаю, что ты был с Призмой, но он – исключение. Ему не нужны очки. Его глаза не дают ореола. Он может использовать столько магии, сколько захочет. Правила – не для него. Даже правила Призм кажутся не относящимися к нему. Ты можешь представить, чтобы кто-то пришел сюда в одиночку и просто отнял власть? У рутгарцев? И, самое забавное, они это примут. Им не понравится, но…

Ее перебил мужской голос с крыши:

– Мне плевать, что говорится в ваших бумагах, вы не можете… – Голос говорящего оборвался визгом.

Кип поднял взгляд в тот момент, как мимо их балкона пролетел человек. Он с громким всплеском плюхнулся в воды залива далеко внизу, Кип увидел, как он выгреб на поверхность, отплевываясь, его богатые одежды раздулись в воде. Он начал звать на помощь.

– Это возмутительно!.. – начал было кто-то, а затем Кип увидел еще одного. Летящего с балкона. Он плюхнулся в воду почти на голову губернатору.

Послышался раскатистый хохот.

– Помогайте мне, а то следующий может приземлиться не в воду, – послышался гулкий голос Гэвина. Кип ожидал услышать выстрелы – ведь у губернатора наверняка была охрана, – но все было тихо. Они смирились.

Таков мой отец. Мой отец?

Гэвин изъявил свою волю, и мир ее принял.

– Значит, – сказал Кип, чувствуя себя как барахтающийся в воде внизу человек, едва способный плыть и не надеющийся на спасение. – Значит. Следующий пункт – воля, верно?

Глава 59

Корван Данавис подъехал к Гарристону на закате. Внешние стены Гарристона были, конечно, давно срыты. Во время Войны Призм – Корван никогда не считал ее Войной Ложной Призмы – он направил людей на ее восстановление, просто времени не хватило. Внешние стены были построены, чтобы защищать сотни тысяч. Во время войны здесь было около девяноста тысяч. Невозможно было защитить всех.

Ирригационные каналы, способные орошать все землю между внешними и внутренними стенами, были разрушены, за исключением одного-двух. Но внутренние стены все еще стояли, как и Владычицы.

Владычицы, по большей части лишенные всего, что намекало бы на богиню Анат, охраняли каждые врата. Каждая из них была гигантской белой статуей, встроенной в саму стену. Каждая олицетворяла какой-нибудь аспект Анат: Хранительница была колоссом, стоящим, расставив ноги, над входом в залив; Мать защищала южные врата – беременная, непокорная, с обнаженным кинжалом; Старуха сторожила западные врата, тяжело опираясь на посох; Возлюбленная лежала поперек речных врат на востоке. По причине, непонятной Корвану, Возлюбленная изображалась женщиной около тридцати лет, в то время как Мать была очень юной, еще не достигшей двадцати. Каждая была высечена из самого дорогого, чуть просвечивающего белого мрамора, имевшегося только в Парии – Ороламу одному ведомо, как они смогли столько материала привезти в такую даль. По счастью, статуи были полностью покрыты тончайшим запечатанным желтым люксином.

Потрясающая работа. Город захватывали как минимум три раза, а Владычицы оставались безупречными даже после опустошившего город пожара.

Анат, Владычица Пустыни, Огненная Госпожа, субкрасная, была богиней всех жарких страстей: гнева, защиты, мести, собственнической любви и бешеных любовных утех. Когда Люцидоний захватил город именем Оролама и уничтожил ее культ, его последователи хотели повергнуть статуи, для чего потребовалось бы несколько могущественных извлекателей. Как известно, Люцидоний остановил их, сказав: «Уничтожайте лишь ложное». Несколько раз за последующие столетия фанатичные Призмы все равно пытались повергнуть эти языческие памятники, но каждый раз город грозил войной. До Войны Призм у Гарристона хватало военной мощи, чтобы его угроза могла устрашить.

Корван никогда раньше не подходил к Возлюбленной на закате. Ее тело, как и у прочих Владычиц, было встроено во врата. Она лежала на спине, выгнувшись над рекой, упершись ногами, ее колени образовывали башню на одном берегу, руки были запущены в волосы, локти поднимались, образуя башню на другом берегу. Она была окутана лишь в покрывала, и перед войной с ее выгнутого тела в воду могла спускаться решетка, железо и сталь были выкованы так, что казались продолжением ее покрывал. Но во время войны решетка была сломана, и ее так и не заменили новой.