Читаем Чёрная птица полностью

Ну опять да? Я снова думаю про это лёжа на кровати с полузакрытыми глазами, в одних трусах. Выглядит ли это как-то эстетично? Не сказал бы, точнее, не знаю. Мужик и мужик, лежит и лежит, дело тут вовсе не в трусах, и не в том, кто и как лежит.

Мне-то что? Русская тоска поглотила, кажется, в самый момент рождения, я видел таких сотни, они носили самые разные плащи, самые разные туфли, за никакие деньги и за все деньги этого мира, тоска всегда одинакова. В целом, я одинаково не против умереть как в Киеве, так и в Минске, но я не хотел бы умирать в Нью-Йорке или Лондоне, но конечно, больше всего мне бы хотелось умереть счастливым.

Глава 8

Из страдания появились самые сильные души, самые влиятельные люди в этом большом мире помечены шрамами, посмотрите на свои шрамы как на лозунг: «Да, я сделал это! Я выжил, и у меня есть шрамы, чтобы доказать этой! И теперь у меня есть шанс стать ещё более сильным!».

Ваши шрамы являются символами вашей силы. Никогда не стыдитесь шрамов, оставленных вам жизнью. Шрам означает, что боли больше нет и рана затянулась. Это означает, что вы победили боль, извлекли урок, стали сильными и продвинулись. Шрам является татуировкой триумфа. Не позволяйте держать вас в заложниках, не позволяйте им заставлять вас жить в страхе, начните рассматривать их как признак силы.

Джалаладдин Руми однажды сказал: — «Через раны в вас проникает свет».

И ничто не может быть ближе к истине..

Я влюбляю людей в себя через слова, ведь мои слова делают свое дело. Всё, что они слушают — резонирует в них, потому что каждой буквой я цепляю за нужный крючок. Хвастаться нечем, мне достаточно просто быть рассказчиком своей самой обычный не самой красивой истории без напускной идеальной картинки. Главный герой не имеет в жизни атрибутов «жиробесческой» роскоши, все лаконичное.

Если твои намерения серьёзны, мало что может сбить тебя с пути, если же с намеченного пути ты всё же сбился и при попытках вернуться обратно возникают непреодолимые сложности, а также пропадает весь настрой и энтузиазм, значит, намерения твои были недостаточно серьёзны, а это говорит о том, что выбранный путь — не твой путь.

С лицом утюга смотрю на 45 вправо и вниз. Много пью в эти дни, пью и не пью. Никаких умных мыслей пока нет, хочу спагетти.

Это будет достаточно пустая глава моей книги, потому что сценарий не написан заранее, и я не постарался сделать так, чтобы все самое интересное было распределено намеренно.

Очень хочется спать и тархун.

Нос сопливит, делаю самые важные дела и не могу сказать, что я прямо на сильном энтузиазме сейчас. Откуда порой брать энергию — ума не приложу. Можно в тысячный раз рассказывать красивую сказочку про дисциплину и силу воли, но оставим всё это безэмоциональным роботам, которым чужды человеческие слабости. Мне не чужды.

Я вообще за последние полгода что-то поменял в своем восприятии, мне теперь проще принимать себя неидеальным.

Жизнь — это не только о том, чтобы бежать и гоняться за чем-то. Она включает в себя и те моменты, когда мы останавливаемся, наслаждаемся моментом и ценим то, что у нас есть прямо сейчас. В конце концов, время неумолимо и бежит вперед, и важно уметь находить баланс между стремлением к достижению целей и способностью жить настоящим.

При этом, быть скрягой и слишком экономить на своем времени и опыте также не стоит. Важно находить тот золотой средний путь, который позволяет нам жить полноценной и насыщенной жизнью, не пропуская моментов, которые могут приносить радость и удовлетворение.

Каждый из нас проходит свой собственный путь и приобретает свой собственный опыт. Важно помнить, что наши действия и решения оставляют отпечаток в нашей жизни и формируют наше будущее. Поэтому важно жить так, чтобы не остаться с призрачными воспоминаниями, а иметь настоящие и яркие моменты, которые будут сопровождать нас на протяжении всей жизни.

Мне 19, я Юрий Гагарин. Через 8 лет я покину этот мир, но обо мне узнает весь этот мир. Я первый. Первый человек в мире, первый человек в космосе. Мой успех не повторит никто и никогда, потому что никто не может стать первым во второй раз. Вы будете вторыми, третьими, две тысячи пятьсот девяносто шестыми, не первыми. Я первый. Я уже в истории.

Говори что угодно, будь кем угодно, носи самые красивые джинсы в этом городе, будь обладателем самой дорогой машины, мне всё равно, я дальше, выше. Они — ниже, их — не слышно.

Я обожаю свой траур, ты будешь скорбить по мне, когда мне стукнет 34?

Пытаюсь хоть как-то функционировать по утрам — получается так себе, действия на автопилоте.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Афганистан. Честь имею!
Афганистан. Честь имею!

Новая книга доктора технических и кандидата военных наук полковника С.В.Баленко посвящена судьбам легендарных воинов — героев спецназа ГРУ.Одной из важных вех в истории спецназа ГРУ стала Афганская война, которая унесла жизни многих тысяч советских солдат. Отряды спецназовцев самоотверженно действовали в тылу врага, осуществляли разведку, в случае необходимости уничтожали командные пункты, ракетные установки, нарушали связь и энергоснабжение, разрушали транспортные коммуникации противника — выполняли самые сложные и опасные задания советского командования. Вначале это были отдельные отряды, а ближе к концу войны их объединили в две бригады, которые для конспирации назывались отдельными мотострелковыми батальонами.В этой книге рассказано о героях‑спецназовцах, которым не суждено было живыми вернуться на Родину. Но на ее страницах они предстают перед нами как живые. Мы можем всмотреться в их лица, прочесть письма, которые они писали родным, узнать о беспримерных подвигах, которые они совершили во имя своего воинского долга перед Родиной…

Сергей Викторович Баленко

Биографии и Мемуары
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное