Черная радуга

Вслед за ним они вошли в уютную горенку, один за другим сняли шляпы – все таки люди культурные. И только тут заметили Ларису, которая стояла у нарисованного окна и курила, выжидательно глядя на них.

– Явление! Одноглазый рухнул на колени и простер руки в стороны. Другой ошарашенно переводил взгляд с нарисованного окна на обнаженную девушку и продолжал машинально потирать руки.

– Ну, ты хоть представишь мне своих друзей? – невозмутимо сказала она. – Раз ваза цела, значит, друзья.

Тут Матвей заметил, что по-прежнему сжимает в руке хрустальную вазу. Осторожно поставил ее на стол, присел на кровать и вытер дрожащей рукой пот на лбу.

– Не те, верно. Наши люди из Находки. Вон тот, что подползает к тебе на коленях, – Пашка, а который щупает нарисованное окно – Олег. Представители крупной интеллигенции. Но как вы нашли меня?

– Ты забыл представить нам неземное создание, – Пашка завладел наконец рукой Ларисы и нежно гладил ее.

– Это Лариса, баскетболистка…

– Волейболистка, – поправила она, – и большой мастер по выводу алкашей из штопора.

– Это окно нарисовано, нарисовано? – Олег дрожащими руками ощупывал стену.

– А что тебя тревожит? – спросила Лариса.

– Мне всю ночь снилось, что я в Находке на какой-то демонстрации и ору без конца: «Ура! Ура!». Но все вокруг – люди, машины, флаги, физкультурники, дома – нарисованы на картоне, хотя все движется, кричит, поет. И вдруг – это нарисованное окно! – Он вытер мокрый лоб.

– Мне бы твои заботы, – пробормотал Матвей. – Тут только одно окно нарисовано, а остальное настоящие. Как вы меня нашли?

– Очень просто, – Олег оторвался наконец от окна. – Вышли на угол и спросили. Тебя ведь все здесь знают!

– Но откуда знают, что я у Ларисы? Кого спросили? Матвей чувствовал, что он на грани.

– Алкаша, естественно. Такой, с перебитым носом… брел, ранняя пташка, и никого не узнавал.

– Ага, – художник! кое-что начало проясняться. Погодите, но имени моего и он не знает! Мы так и не познакомились, гудели, правда, весь вечер… то есть ночь.

– А мы твоего имени и не называли. Просто обрисовали: портфель, борода, настырный, рассказчик сальных анекдотов. Он сразу и указал. Лариса с Эгершельда, массажистка.

– Какая массажистка?

– Если тебя все знают во Владике, то меня все знают на Эгершельде, – бросила через плечо Лариса. Вытащила легкую шелковую пижаму и стала одеваться: короткие, до колен, штанишки, короткая курточка, расшитая золотистыми драконами и синими птицами, японская, а может, китайская.

– Точно, – пробормотал Олег. – Говорят: «А Лариса-массажистка!»

Пашка с чувством пожал Матвею руку.

– Некоторые остолопы любят, когда девушка раздевается. Но я всегда любил смотреть, как девушка одевается. Утверждаю: нет зрелища более волнующего!

Лариса причесалась – собрала волосы в конский хвост и заколола.

– Что будем пить? – повернулась.

– Нет, нет, нет, – Пашка сжал голову ладонями. – Наверное, я попал в рай для алкашей. Стоило входить в глубокий штопор, мучиться с похмела, стремиться сюда. Где еще такая полная жизнь!

– Полная! – встрепенулся Олег, не сводя глаз с бутылки женьшеневой, которую Лариса извлекла из шкафа. Матвей вспомнил о россыпи пузырьков с луковой. На столе появилась тарелка с квашеными помидорами.

– Сейчас мать баранины поджарит.

– Никакой баранины! – решительно махнул Олег. – Мы в сухом штопоре. Только загрызть. А тут все есть.

Названивая горлышком о стакан, он налил себе половину, пытался поднести ко рту. но не смог – рука выплясывала.

– Ба-а-арыня, барыня! – Пашка уставился на стакан. – А может, камаринская. Возьми полотенце, способ проверенный.

Олег сделал петлю из полотенца, вдел в нее руку со стаканом, перекинул полотенце через шею, как через полиспаст-блок, и стал подтягивать стакан ко рту, пуча глаза. От напряжения на лысине у него выступили капельки пота. Наконец причастился.

– Пошло! – он облегченно вздохнул. – Сейчас всосется, и начнут со скрипом расправляться члены.

Все приняли по одной, наливали каждый себе – норму знали. Вторая пошла легче, без полотенца.

В английском языке искали эквивалент русского слова «похмелье», – оживился Пашка. – И не нашли. Перевели приблизительно: «пьянка на следующий день».

– Ты ему верь, – сказал Матвей Ларисе. – Он близок к литературным кругам. Или кольцам? А может, петлям…

– А кем ты работаешь? – Лариса задумчиво пускала дым кольцами.

– А кем я могу работать? – сузил глаза Матвей. – Конечно же, толкателем.

…Начал он в Хабаровске. Узнав о постигшей его жизненной неудаче, один из случайных собутыльников – начальник отдела кадров крупного завода предложил ему поработать толкателем.

– Перспективно. А нам нужен человек именно с такими качествами, – сказал он, потягивая «Пино-гри» в буфете ресторана «Дальний Восток», – щекотливые дела решаются только в подобных заведениях. – Легкий на подъем, веселый, знающий жизнь и массу похабных анекдотов.

– А кто такой толкатель? Снабженец, что ли? Толкач?