Черная радуга

– Не только первый и последний, а и на протяжении навигации все подвозят. Сколько бы ни завезли, все равно высосут за зиму. Весной кончаются картошка, крупа, макароны, другие продукты, но первый снабженец по традиции всегда приходит с водкой. Раньше так и называлось: первый пароход с водкой. Я даже хотел репортаж с таким заголовком тиснуть, – задробили. Уходя, Виктор задумался:

– Что бы тебе подарить в честь встречи? О! Вспомнил, – о» полез в карман, – у меня как раз два фальшфейера есть.

– Да зачем они мне?

– Пригодятся… А то запалишь на берегу, и я буду знать, что меня выкликаешь, приплыву,

– Вы же скоро уходите.

– Дня три простоим…

В бутылке еще оставалось, и мы сидели. Вадим заинтересовался фальшфейером.

– А что это такое?

– Трубочка, начиненная горючей смесью вроде напалма, горит и в воде и в земле, – стал объяснять я. – Ими снабжаются шлюпки, в случае кораблекрушения подавать сигнал бедствия. Чиркнешь вот с этой стороны…

И получилось так, как в том случае с бравым солдатом Швейком и железнодорожником: неизвестно, кто из нас чиркнул, но фальшфейер запылал.

Конечно, создатели не рассчитывали, что какие-то дурни станут зажигать его в закрытом помещении, тем более в гостиничном номере. Он горит слепящим огнем электродуги, разбрызгивая шматки раскаленной смеси и выделяя столько едучего дыма, что его вполне можно применять в душегубках. Мы сразу закашляли и заплакали горючими слезами.

С фальшфейером в руке я заметался по тесному номеру, рассыпая раскаленные угли, прожигавшие пол. Подскочил к открытой форточке – выбросить? А вдруг кто идет внизу по тротуару, не дай бог с детьми?

Кинулся в туалет, бросил адов огонь в унитаз и спустил воду. Куда там! Фальшфейер продолжал гореть и в воде, из унитаза валил сизый дым, будто там открылась заслонка в котельную.

В номере слышалось чье-то перханье и отчаянный визг. Сквозь густой дым из-под кровати виднелись ботинки Вадима, который залез туда, спасаясь, а в дверь билась обезумевшая Багира. Я выпустил ее, и дым повалил в коридор. Тотчас послышались крики:

«Горим! Горим!», и я торопливо захлопнул дверь.

Что делать? А в гостинице уже поднялась суматоха, слышался топот многих ног, распахивались двери.

– Пожарных! Вызывайте пожарных!

В дверь забарабанили. Делать нечего – пришлось открыть.

– Что у вас?

– Ничего особенного. Загорелся фальшфейер, – успокаивающе ответил я.

За окном завыла сирена пожарной машины – до части один скок. В дверь, уже распахнутую, стремительно влетел молодой лейтенант.

– Где горит?

Я снова объяснил ему про фальшфейер. Но этот сразу понял. Снаружи в окно стукнуло – выдвигалась пожарная лестница. Лейтенант стал на батарею и высунулся в форточку:

– Рукав не надо!

Потом он критическим взором окинул сквозь уже рассеивающийся дым столик с опорожненными бутылками и ботинки Окрестилова, высовывающиеся из-под кровати.

– Хоть бутылки уберите, – посоветовал он. – Сейчас капитан придет, цацкаться не будет… И так же стремительно ушел. Вадим вылез из-под койки, протер очки.

– Чем хорош Север, – сказал он, будто продолжая неторопливый задушевный разговор, – никто ничему не удивляется. Тут и не такое видели. А бутылки не убирай, я капитана знаю.

И точно, он по-дружески обратился к вошедшему капитану в защитной форме, который на ходу раскрывал планшетку.

– Садись, Юра. Протокол не составляй, ведь ничего не сгорело. А дым сейчас выветрится.

Минуту капитан колебался, оглядывая вакхический стол, разгром, царивший в номере, – видимо, уже настроился допрашивать, распекать, репрессировать. Но потом взял протянутый Вадимом стакан с коньяком, хлопнул его и пробормотал:

– От жены я ушел…

– От Лильки-то? – махнул Вадим. – Ну и не жалей. Она меня на Мамина-Сибиряка не подписала.

Капитан выглянул в окно – уехала ли машина – и тоже удалился.

– Хороший мужик, – кивнул Вадим. – Все сочиняет мне статейки под рубрикой «Пожарам – заслон!»

– Слушай, – сказал я Вадиму. – Поедем со мной! Ты знаешь тут все ходы и выходы, введешь в курс дела.

– Я в пастухи собираюсь податься. Побегаю с годик по тундре за оленями, а потом книгу напишу – «Не убегай, друг!» Ну ладно, я уже давно не был в командировке, закис. Завтра решим.

Новости на Севере распространяются быстро. Когда на следующее утро я обходил нужные мне учреждения «отметиться» и познакомиться, на меня поглядывали почему-то с любопытством. Одна секретарша не выдержала:

– Это вы вчера чуть не подожгли гостиницу?

У нее были светлые кудряшки и наивные голубые глазки. За такой явной наивностью, случается, скрывается развратная многоопытность. :

– Нет, я пытался ее взорвать – горячей воды нет, а холодная с перебоями, тараканы, скука, не с кем словом обмолвиться…

– Ха-ха-ха! А с кем бы вы хотели обмолвиться? – точно, набивалась. Надо взять на заметку. Но дел было много, и донимали другие заботы. В середине дня на улице повстречался Окрестилов в запотевших очках.

– Ну, как дела? – бодрячески заговорил он.

– Плохо.

– Почему? – он остановился, стал протирать очки.

– Уже прозвенел на весь город. Обсуждают…