Черная роза

Мари вспомнила, как отец единственный раз возил ее в горы, когда ей было двенадцать лет. Это была чудесная поездка! Необыкновенно яркая раскраска цветов – синие колокольчики, темно-бурые, пахнущие ванилью колосья, названия которых отец не знал, желтые лютики, фиалки, нежные камнеломки, карликовые незабудки, – делали горы похожими на живой, мягкий и душистый ковер. Пряно пахла альпийская роза, шелестели вечнозеленые листья густого кустарника, от маленького горного селения тянуло дымом из очагов. Небольшие, кажущиеся игрушечными, домики лепились к склонам, как птичьи гнезда. Высоко над всем этим великолепием подымалось прозрачное светлое небо, просвеченное горячими солнечными лучами.

Тогда отец показал Мари войлочные звездочки эдельвейса, растущие в труднопроходимых местах на большой высоте. Их сорвал сын хозяйки, у которой они снимали комнату. Парень лазал по горам, как кошка, забираясь довольно высоко.

– Мари, тебе повезло! Эдельвейс – цветок счастья! Не каждому удается его увидеть! – сказал отец.

– Вы боитесь смерти? – неожиданно спросил Рене, грубо вырвав ее из приятного прошлого.

Мари опомнилась. О чем ее спрашивают? Слишком резкий переход от «цветка счастья» к смерти подействовал ошеломляюще. Какой все-таки странный этот Рене! Хотя после ее мужа мало кто мог бы претендовать на такую оценку. В присоединившемся к ним туристе было нечто отталкивающее, – вкрадчивые манеры, чрезмерно ласковый голос, приклеенная улыбка при настороженных, неподвижных глазах.

– Почему вы этим интересуетесь? Я имею в виду, смертью.

Рене сухо засмеялся.

– Это самый древний способ запугивания людей! Не так ли? – он скривился, как будто проглотил что-то горькое. – Вот вы, например, куда желаете попасть? В рай или в ад?

Пока Мари думала, что ответить, она заметила, как Шарль бросил несколько ревнивых взглядов в их сторону.

Рене не стал дожидаться, когда девушка решит, что из предложенного ей больше по душе, – сады Эдема или Преисподняя, – и решил продолжать.

– Видите ли, я э-э… в некотором роде экстрасенс, привык оказывать помощь чувствительным молодым женщинам. Глядя на вас нетрудно предположить, что недавно с вами случилась неприятная история. Я не прав? – Его глаза холодно сверкнули. – И это связано…

– Прекратите! – не выдержала Мари, испугавшись, что Рене сейчас при всех расскажет о ее замужестве.

Откуда он узнал про Алена? Ей показалось, будто Рене знает все о ней и о ее супруге.

– Может, уступишь мне место? – вмешался Шарль, оттесняя экстрасенса в сторону. – Чего ты пристал к девушке?

Рене не стал спорить и пересел поближе к костру. Этот Шарль, чего доброго, может наброситься на него с кулаками из-за девчонки! Проклятие! Бешеный проводник готов перегрызть горло любому, кто заговорит с его пассией!

Вопросы экстрасенса окончательно испортили Мари настроение. Снова нахлынули воспоминания о доме с его мрачными закоулками, о черных глазах Алена, его неуемной страсти ко всяким диким обрядам. Однажды он вздумал устроить «отпевание тела»: переоделся католическим священником, заставил Мари улечься в постель с видом умирающей, и битый час что-то бормотал по латыни, размахивая кадилом и прикладывая к ее губам большое серебряное распятие. Господи, чего он только не выдумывал! А потом они занимались любовью в той же самой постели, и Ален даже не стал переодеваться.

Впрочем, ее мужа интересовали любые вероисповедания. Когда он увидел статуэтку Будды, оставшуюся ей от матери, у него глаза загорелись, как два костра! Ален схватил фигурку и так долго ее рассматривал, вертел, и едва не обнюхивал, что Мари расхохоталась. Этого Будду он поставил на стол в своем кабинете и любовался на него часами, забывая обо всем на свете, даже о своих обожаемых мертвецах.

– С тобой все в порядке? – спросил Шарль.

Мари вяло кивнула.

– Почему ты ничего не ешь?

– Не хочется…

– Отдохни немного. – Проводник положил ей под голову рюкзак. – У нас есть еще полчаса. Я буду рядом.

Остальные туристы разбрелись, кто куда. Некоторые устроились полулежа, набираясь сил перед следующим переходом. Шарль отыскал глазами Рене. Тот сидел, опершись спиной о камень, и, казалось, задремал.

– Неприятный тип, – подумал проводник. – Зря я согласился взять его с собой. Но теперь деваться некуда. Не бросать же его одного в горах?

Над горной грядой появились облака, слегка розоватые, освещенные изнутри непонятным тусклым светом. Горы курились едва заметным дымком.

– Не нравится мне это! – сказал вполголоса Шарль, так, чтобы его никто не услышал.

Слишком многое не нравилось ему в этом походе. Он не чувствовал себя спокойно и уверенно, как всегда бывало. Первый раз в жизни горы пугали его, казались ненадежными, таящими угрозу.

– Пошли! – крикнул он туристам. – Мы должны успеть разбить лагерь на новом месте до наступления темноты.

Рене вскочил и пошел впереди, не пропуская Шарля. За ним потянулись остальные. Проводник еле вклинился сзади Мари. Не хотелось устраивать разборки, и он махнул на все рукой. Дорога была хорошо разведана и не внушала серьезных опасений. Будь, что будет!