Черная роза

Дом злобно фыркнула. Религиозность сестры была ей чужда и непонятна и наводила на девочку тоску.

— Так вот, — мертвенно спокойным голосом продолжала Флоранс, — отец помирился с государем, и король в знак своего прощения решил сочетать браком Черную Розу и одну из дочерей нашего отца…

— Кровь Христова! — воскликнула в ужасе Доминик.

Сестра так сжала бусины четок, что побелели костяшки пальцев.

— Не богохульствуй, Мари-Доминик! Не добавляй к своим прегрешениям еще и это! Знай, что отец согласился на этот брак…

— Да как он мог?!! И за кого?!! За Черную Розу — этого убийцу, насильника, невесть откуда взявшегося проходимца!!!

— Боюсь, тут ты ошибаешься. Этот проходимец — двоюродный брат короля и высокородный герцог.

— Высокородный? — с глубочайшим презрением сказала Дом. — Если бы в жилах его текла истинно благородная дворянская кровь, он не позволил бы себе и своим людям грабить, убивать и насиловать невинных!

— Дом, не будем об этом… Отец согласился на этот союз — и выбрал меня.

— И ты… и ты — согласилась?

— Моего согласия никто и не спрашивал, — мрачно изрекла Флоранс. — Доминик, ты ещё ребенок, безмерно балованный и любимый, и не знаешь, что браки детей часто заключаются родителями в большинстве своем по политическим расчетам. Герцог не любит меня, он меня видел сегодня первый раз в жизни, — он, так же как и я, жертва обстоятельств… Но есть королевский рескрипт, и мы оба обязаны ему подчиниться.

— Обязаны?!! Черт меня побери, Мари-Флоранс! — крикнула Дом. — Ни я, ни ты не обязаны никому подчиняться! Мы — свободные люди, а не рабы! Я плюю на короля и его указы! О, почему, почему отец согласился? Лучше бы мы погибли, защищая стены Руссильона, с мечами в руках, чем согласиться на этот позорный союз!

Лицо Флоранс стало белее мела.

— Ты так горяча, и так еще мала, сестренка… Ты многого не понимаешь, и рассуждаешь сердцем, а не головой. Наш отец помирился с королем, потому что иначе Черная Роза взял бы замок приступом — и что бы с нами со всеми стало? Подумай об этом!

Доминик вздрогнула. О, сколько ужасных слухов о Черной Розе и Монфоре долетало до Руссильонского замка со всего Лангедока, — о казнях, насилиях, пытках!

— Отец спасал нас — не себя. Своих дочерей, своих слуг, свой замок.

— Всех, кроме тебя. Тебя он все-таки принес в жертву, — жестко ответила Дом.

— Поверь, я бы с радостью пошла на это, — гордо подняв голову, возразила Флоранс. — Я бы уподобилась первым христианским мученицам, которых сжигали на кострах и бросали в пасть хищным зверям. И я бы стала женой герцога Черная Роза! Но… но есть одно обстоятельство…

— Какое, сестра?

— Дело в том… дело в том, Дом… что я… что я уже замужем.

— Что?!! — воскликнула, вскакивая, изумленная девочка. — Что ты сказала, Фло?

— Да, дорогая. Теперь и ты знаешь мою тайну, тайну, которая была известна во всем замке только мне и Элизе…

Неожиданная догадка озарила Доминик.

— Это — Гийом Савиньи? — спросила она.

— Да. Мы поженились две недели назад, перед его отъездом с графом Дювалем, ночью, тайно. Отец отказал Гийому, и нам не оставалось ничего другого…

— Отец Игнасио? Он обвенчал вас?

— Нет. Он ничего не знает. Нас обвенчал тот священник, что был здесь проездом в Тулузу, помнишь?

— Ну да, — машинально ответила Доминик. Теперь многое становилось ей понятно. Хоть они и не были очень близки с Мари-Флоранс, но даже Дом заметила, как старшая сестра изменилась за последнее время.

Эта новость так поразила девочку, что она ненадолго даже забыла о Черной Розе.

«Вот это да! Послушная, скромная как монашка, Фло — и замужем? Против воли нашего отца, тайно… Гийом Савиньи! Что сестра нашла в этом шестнадцатилетнем мальчике? Хорошенький — это верно, но не более!» — Дом вспомнила, как он вечно читал Флоранс стихи и играл ей на лютне.

Разве так можно покорить женское сердце? Нет, не таким ей представлялся избранник Флоранс — и её собственный! Она мало задумывалась о любви и браке; лишь иногда ей представлялся — довольно смутно — некто, — конечно, высокий и красивый, он должен был быть настоящим мужчиной — сильным, отважным, неукротимым!

«Нет, меня бы не пленили ни стишки, ни бренчания на лютне! — подумала девочка. — Вот обменяться парой ударов мечом, или посостязаться в скачке верхом… ну, на худой конец — хотя бы сыграть партию в шахматы. Вот это, я понимаю, ухаживания!»

Эти мысли ненадолго отвлекли Доминик от действительности. Но, вернувшись к реальности, она вновь ужаснулась всему, что услышала.

— Мари-Флоранс, и ты сказала отцу, что вышла замуж? — спросила она.

— Я хотела, сестричка… хотела… Но в последний момент я подумала о вас — и не смогла.

— О нас? — недоумевающе промолвила Доминик.

— Да; о тебе, о Мари-Николь, о Мари-Анжель. Ведь, если бы отец и герцог узнали, что я вышла замуж, — жребий пал бы на одну из вас…

— Кровь Господня! — смертельно побледнев, воскликнула Дом.

— Да, так бы и случилось… — Продолжала Фло, на этот раз даже не заметив, вся поглощенная своим отчаяньем, богохульства младшей сестры. — Король велел герцогу жениться на одной из дочерей Руссильона — на любой из них.