Черная роза

«Однако, не скажи мне де Брие его имя, я бы, пожалуй, не узнал его. Эта полумаска… и бородка… он отпустил её, чтобы скрыть нижнюю часть лица, — ведь бороды сейчас при дворе не носят. Одет довольно скромно для своего звания — меч и ножны без украшений, плащ сколот на плече серебряной пряжкой; только золотые шпоры да горностаевый мех на плаще выдают в нем рыцаря самого знатного происхождения.»

Руссильон сделал знак домоправителю Бастьену, чтобы тот удалился, и они остались втроем — Черная Роза, граф и де Брие.

— Итак, — сказал герцог, — вы приняли предложение короля Людовика, господин де Руссильон?

— Да, монсеньор.

— В таком случае, позвольте мне ознакомить вас с письмом государя ко мне, — ведь речь идет о наших общих интересах, — и рыцарь, сняв перчатку, достал из-за пояса такой же свиток, как тот, что недавно вручил старому графу посланник герцога…

Его величество был немногословен:

«Буде граф де Руссильон согласится на свадьбу одной из своих дочерей с нашим кузеном, именующим себя ныне герцогом Черная Роза, — мы повелеваем означенному кузену под этим же именем немедленно сочетаться браком с этою девицей, дабы положить мир и спокойствие в нашей провинции Лангедок и доставить сим добрым союзом радость и удовольствие нашим Величествам.»

— Как видите, граф, мой августейший кузен весьма краток и недвусмыслен, — не без злой иронии произнес герцог, — а потому давайте приступим сразу к делу. Как мне известно, у вас несколько незамужних дочерей.

— Четверо, не считая старшей, Марианны.

— С нею я знаком; графиня де Монсегюр очень красивая и достойная женщина. Скажите, граф, все ли ваши дочери находятся сейчас здесь, в замке?

— Да, все.

— Могу я узнать их имена и возраст?

— Конечно, монсеньор. Мари-Флоранс, старшая из них, — ей шестнадцать лет, Мари-Доминик — тринадцать, Мари-Николь — десять и Мари-Анжель — восемь.

— И все они носят первое имя — Мари? — недоуменно спросил Черная Роза.

— В честь моей покойной жены, которую я… к которой я был очень привязан. Она была прекрасна и телом, и душой, моя бедная Мари…

— У вас нет сыновей?

— Увы, Господь не дал нам этого счастья. Наша самая младшая дочь, Мари-Женевьева, умерла младенцем, и вскоре после этого скончалась и графиня… — Старик закашлялся и отвернулся, вытирая лицо платком. Герцог слегка нахмурился. «Одни девчонки!» Поняв его мысль, де Брие тихо шепнул ему: «Монсеньор, ведь первенец Марианны — мальчик; надеюсь, что и вы постараетесь с вашею женой!»

— Не будем тянуть с церемонией, — сказал, слегка усмехнувшись словам друга, Черная Роза. — Я должен обвенчаться с вашей дочерью сегодня же вечером; брачную ночь, если вы позволите, мы проведем здесь же, в замке. А завтра на рассвете я со своим отрядом отправлюсь на помощь де Монфору, — на юге ещё остались группы вооруженных бунтовщиков, и графу приходится несладко… Распорядитесь, прошу вас, чтобы капеллан подготовил часовню к обряду.

— Это не долго; отец Игнасио весьма расторопен и исполнителен. Ещё до заката солнца все будет готово. Но вот что касается свадебного ужина… — замялся Руссильон.

— Не беспокойтесь об этом, господин граф, — отвечал герцог. — В моем лагере найдутся и мясо, и хлеб, и дичь, и несколько бочонков отличного вина. Понимаю, что времени немного, и вашим кухаркам не удастся приготовить изысканное угощение для свадебного пира; но, надеюсь, голодным в замке сегодня вечером не останется никто… Ну, а теперь, господин де Руссильон, я бы хотел, наконец, познакомиться со своей невестой.

— Я велю Бастьену привести всех своих дочерей сюда, монсеньор.

— Включая и девочку, которой всего восемь лет? — усмехнулся рыцарь. — Поверьте, это излишне. Вы оказываете жениху большую честь, предоставляя ему право выбора. Но, я думаю, будет разумнее, если вы сами определите, кто из ваших дочерей станет мне наилучшей супругой. Мы находимся в слишком стесненных временем условиях, и я в любом случае за несколько часов не смогу хорошо узнать свою нареченную, тем более — выбрать её из четверых Говорят, что все ваши девочки очень красивы; и я надеюсь не оказаться в положении библейского Иакова, который вместо прекрасной Рахили получил безобразную Лию.

— Благодарю за высокое доверие, монсеньор, — с поклоном сказал старый граф, — но герцог почувствовал, что отцовская гордость Руссильона задета его последними словами.

А старик про себя не без горечи подумал: «Ему все равно, на ком он женится, — лишь бы поскорее. Да, желание короля — закон для его подданных… Но эта свадьба скорее похожа на простую случку! Да и животных благородных кровей, бывает, случают не столь быстро… Моя бедная Мари-Флоранс! Не так, совсем не так я хотел выдать тебя замуж!»