Черная сакура

Я высоко поднимаю голову, глубоко вдыхая драгоценный воздух, но она исчезла. Куда? В каком направлении? Куда унесли ее волны? Я вижу другие тела — некоторые уже покорились, тусклыми открытыми глазами уставились на меня, их последние мгновения были сплошным ужасом — помню, как плыву, толкаю вперед свое тело, а в мыслях у меня только мои дочь и жена, ничто больше не имеет значения, ни солнце, по-прежнему сияющее в вышине, ни земля, всех нас породившая — найти бы их, найти бы их, найти бы. Но как?

Руби пропала бесследно. И вот я взбираюсь на какой-то склад или сарай, карабкаюсь по гофрированной красной крыше; она скользкая, но я нашариваю ногой точку опоры, отталкиваюсь от нее, оказываюсь над бурлящей поверхностью воды и дышу. Дышу. Глотаю воздух. В глазах щиплет, уши ничего не слышат. Я трясу головой, но не улавливаю ни единого звука снаружи, только шум и смятение изнутри. Я выкрикиваю имя дочери, но не слышу даже собственного голоса. Полностью оглох. Сквозь слезы я едва могу видеть. Все мои чувства притупились, я осматриваюсь окрест и не вижу ничего, кроме всяких плывущих предметов, всяких предметов, плывущих по уже почти спокойным водам: вывороченные из земли деревья и кустарники, зонтики и велосипеды, сумки и ведра, даже машины, неторопливо движущиеся по течению, и мертвые животные тоже — не то черный лабрадор, не то медведь, кто это был?

Но где, где, где…

Я взываю к небесам. Выкрикиваю имя дочери, хотя знаю, что не услышу ни звука. Взываю снова и снова. Я по-прежнему чувствую в своей ладони ее призрачную руку, ее худенькую ладошку с изящными пальчиками, но как, как, как я ее выпустил? В этой жизни мне нужно было выполнить только одно задание…

Вдохни поглубже.

Еще раз.

Только одно задание.

Вдохни поглубже. Драгоценный воздух.

Только сохранить ее в живых.

Еще раз.

Уже почти все.

У меня было только…

Родитель.

Но я не сумел.

Ее рука.

Ее рука.

Я почему-то ее выпустил.

V Восстаньте, пробудитесь

1

Вверх по лестнице. Ряд фотографий на стене. Я. Асами. Руби. Я стою и смотрю: вот, вот она, моя прелестная жена, смотрит на меня в ответ, ее глаза широко открыты, сияют, смотрят на меня прямо, неуклонно. Какая же она неотразимая, кого угодно заткнет за пояс, эта красота не имеет себе равных, превосходит всех, превосходит все. Эта фотография сделана, когда Руби исполнилось три года. Когда девочка достигает такого возраста, ее традиционно ведут в святилище, и она получает благословение монаха. Мы, как и все остальные, соблюдали местные обычаи — здешние люди во многом сбились с пути, но они — мы — не позабыли своих обычаев и продолжаем делать то же самое, вместе, из года в год. В Новый год мы ходим в какое-нибудь еще не рухнувшее святилище и молимся о лучшем будущем, которого нам в любом случае не видать, летом навещаем могилы предков и оставляем съестные подношения, стараясь успокоить их страждущие души, а когда мальчику исполняется пять лет, а девочке три или семь, мы идем за особым благословением.

Такими были мы. Семья из трех человек. Руби очаровательна в своем маленьком кимоно, волосы тщательно причесаны, а гордые родители стоят рядом с ней (трудно найти фото более светлое и жизнерадостное). Когда у нее спросили, как ее зовут, она ответила: «Куруми», совсем как в школе, но оказавшись наедине с нами, прошептала: «Руби», и захихикала, словно то была чудесная тайна, которую мы никогда не раскроем простым смертным. После благословения мы пошли перекусить в ресторанчик, Руби попросила окономияки[30], ей нравилось, как сверху жутковато шевелятся рыбные хлопья — она всегда получала все, что просила, мы охотно баловали нашего единственного ребенка, охотно давали ей все, в чем она нуждалась, и, пожалуй, оглядываясь назад, я с гордостью скажу, что мы сделали ее короткую жизнь счастливой: она никогда не видела, чтобы мы с Асами ссорились — ведь в мире и без того достаточно страданий; мы с женой были настоящей командой, и дочка подрастала на загляденье — дивная семейка.

Тот ресторанчик, разумеется, смыло волнами, и то святилище тоже, и фотостудию, где мы сделали этот чудесный портрет. Все сгинуло. Как и ожидалось.