Черная сирень

И тревожное море, что продолжало шуметь за окном, в эти минуты уже не казалось враждебным, а было всего лишь пространством, где остались такие скучные, такие обыденные мать с бабкой и дочурка – ни в чем не повинная жертва обстоятельств.

Домой не хотелось совсем.

Хотелось одного: чтобы время остановилось в этой точке, размылось на кончиках пальцев, застыло в завитушках его черных волос, в отблесках свечи с прикроватной тумбочки, в осевших пузырьках едва пригубленного шампанского, в почти не слышных по глади дорожек за дверью шагах.

– Галя, ты – супер!

Мигель, ласковый щенок, потерся носом о мочку ее уха. Обнаженный и беззащитный, он напоминал ей сейчас счастливого ребенка, наконец дорвавшегося до горки конфет.

Разве может быть что-то слаще для женского взора и сердца, чем наблюдать, как из тяжеловесной мужской брони проглядывает нежный, искренний мальчик? И не только наблюдать, а еще и самой стать причиной такой перемены!

– Ты о чем сейчас думаешь? – прошептала Галина.

– Когда мы еще увидимся…

– Откуда у тебя такой хороший русский?

– Так мама у меня русская.

– Ой… А акцент откуда?

– Мы с папой жили на Кубе до моих двенадцати лет.

– А потом?

– А потом мать вернулась сюда.

– Жалеешь?

– Нет. Я же встретил тебя!

И тут в сознании Галины некстати колыхнулся и проплыл перед глазами образ бывшей преподавательницы по классу балета, которую случайно встретила на днях.

Роскошная властная женщина, обладавшая точеной фигурой и надменным лицом восточной принцессы, превратилась в высохшую старушку с ежиком седых волос и безнадежно грустными глазами.

«Онкология», – догадалась Галина.

Господи, как же все скоротечно в этом мире…

И как страшно жить!

Она уткнулась в плечо Мигеля и принялась жадно вбирать в себя его запах.

От этого отзывчивого, расслабленного негой тела пахло вечностью.

12

За два дня, проведенных у компьютера Валерия Павловича, Самоваровой удалось собрать максимально возможное количество информации про убитых и про их ближайшее окружение.

С женщиной все было более-менее понятно.

Стареющая самовлюбленная дамочка, казалось, имела в своей жизни лишь одну цель: почти ежедневно, с помощью тщательно отфотошопленных фотографий доказывать в соцсети, что она еще «ого-го», но ботокс и яркий макияж скрывали гримасу страха и одиночества.

Самые дорогие машины и самые роскошные кабаки служили обязательной декорацией для демонстрации работы пластических хирургов и косметологов из свиты Валентины Никодимовны Шац. Изредка мадам позволяла появляться рядом в кадре и своим подругам-клонам.

Разглядывая эти фото, Варвара Сергеевна воспринимала увиденное так, словно убитая при этом держала в руках рупор и кричала: «Посмотри, я – жар-птица, я владею многим, но мне скучно! Порази меня, возрази, удиви, и я, может быть, позволю тебе побыть рядом со мной!»

И тогда Варвара Сергеевна вновь переключалась на страничку Галины, жены убитого.

И что-то у нее не складывалось…

Почти на всех фото Галина выглядела живой и естественной: никаких заигрываний с возрастом, минимум макияжа.

Слишком уж разными были две эти женщины.

Эх, Мигель, Мигель, ты один знал, что тебе нужно, а главное – зачем…

– Итак, женщина оставляет мужа. Скажем, не самого последнего самца. Породистый, статный парень, да и местечко для хорошего старта в жизни ему было предопределено: он – человек из творческой семьи и, скорее всего, из семьи со связями. Дочка у них славная, симпатичная… Но в середине жизни женщина резко меняет мужа на нечто ментально чужеродное да еще и рожает ребенка! Есть мысли, Валера?

– Половое влечение частенько затмевает рассудок.

«Даже и не сомневаюсь, что в этом ты знаток!» – хмыкнула про себя Самоварова.

Сегодня был пронзительный и нежный голос Клавдии Шульженко.

Перед тем как приступить к приготовлению пищи, Валерий Павлович настроил музыкальную систему сына и выбрал, к удовольствию Варвары Сергеевны, этот ретродиск.

Обедали они поздно. Вернувшись домой, Валерий Павлович долго колдовал над макаронами по-флотски.

– В том-то и дело, что непохоже… Здравого рассудка там, судя по всему, хоть отбавляй! Да и цинизма… Я выяснила, что бывшие супруги много лет дружно работали в ночном клубе, и ты понимаешь, какая там среда… Ну натешилась бы она, пережила бы кризис, но зачем же в корне-то все менять? Ух, Валер, я, похоже, на тебя плохо влияю… Понеслась душа в рай… Закурил по новой?

– Да нет… Я только балуюсь, с тобой можно!

– Что, без вариантов?

– Именно. А пойдем в театр в пятницу?

– Что, так серьезно?

Самоварова нахмурилась.

– А давай не будем все куда-то в рамки загонять: серьезно-несерьезно… Просто возьмем и пойдем в театр. Я тебя приглашаю и билеты беру на себя!

Первым делом Самоварова хотела было подчеркнуть, что свой билет она в состоянии оплатить сама, но почувствовала, как нелегко ему дались эти простые слова, и возражение застряло у нее в горле.

Самоварова подцепила на вилку жирных макарон.

Второй день подряд ее кормил мужчина.

Второй раз в жизни ее кормил мужчина тем, что приготовил для нее сам.

Еще не зная, как она все это объяснит Аньке, Варвара Сергеевна для вида похмурилась и, кивнув, согласилась.