Черная смерть. История самой разрушительной чумы Средневековья

Постепенно история с несчастным Уильямом стала обрастать легендами, и вскоре юноша стал святым за заслуги перед христианством. Сначала в Восточной Англии, затем во всей стране, а вскоре по всему христианскому миру разошлись истории о ритуальных убийствах христианских детей во время Пасхи. В большинстве версий этих слухов утверждалось, что убийства были воспроизведением распятия Христа, но в одной особенно странной версии говорилось, что евреи якобы убивали христианских детей, чтобы облегчить свои страдания от геморроя. Говорили, все евреи страдают от геморроя с тех самых пор, как они кричали Пилату: «Его кровь на нас и на наших детях»[718]. И если верить иудейским мудрецам, единственным известным облегчением этого состояния была христианская кровь.

Спустя несколько лет после смерти Уильяма еврей-отступник по имени Теобальд из Кембриджа добавил к обвинениям в кровавом навете еще одно, тесно переплетающееся с погромами в эпоху Черной смерти и не только. Уильям, сказал Теобальд, стал жертвой международного еврейского заговора. «Еще в древности евреи решили, что каждый год они должны приносить в жертву одного христианина в какой-то части мира… в знак презрения ко Христу». Предвидя еще одну причину еврейских погромов во время Черной смерти, Теобальд поставил в центр заговора могущественное испанское раввинство. «Когда лидеры и раввины евреев, живущих в Испании, собираются вместе [каждый год]. Они бросают жребий среди всех стран, в которых живут евреи, и в том месте, что выпадает по жребию, должно исполнить долг [убить христианского ребенка]»[719]. В 1934 году нацистское издание «Der Stürmer» тоже опубликовало обвинения в кровавом навете. Журнал посвятил целый выпуск ритуальному убийству христианских детей.

В начале тринадцатого века обозначилась еще одна важная антисемитская веха. На Четвертом Латеранском соборе в 1215 году церковные власти постановили, что «евреи и сарацины обоих полов в каждой христианской провинции и во все времена должны носить одежду, отличающую их от других людей»[720]. Так появился желтый значок французской короны, позже превратившийся в желтую звезду нацистского государства, шляпа «юденхут» хирурга Балавиньи, похожая на перевернутое блюдце, остроконечная зеленая шляпа польских евреев и круглые куски ткани, которые английские евреи носили на груди[721].

По мере нарастания волны антисемитизма мелкие унижения превратились для многих евреев в повседневное явление. В Турине евреев, застигнутых на улице во время первого снегопада, стали забрасывать снежками, и обстрел не прекращался до тех пор, пока те не заплатили выкуп в размере двадцати пяти дукатов. В Пизе студенты во время празднования Дня святой Екатерины схватили самого толстого еврея, которого только смогли найти, и заставили местную еврейскую общину заплатить им выкуп в размере того количества килограммов сладостей, сколько весил пленник[722].

Историк Норман Кантор считает, что беды евреев могло усугубить их некомпетентное внутреннее руководство. «То, что евреи были жертвами, – это очевидно», – говорит профессор Кантор. – То обстоятельство, что руководство их интеллектуальной элиты могло усугубить ситуацию, исследовано недостаточно»[723]. Раввин Соломон бен Авраам может служить наглядным примером того, что профессор Кантор называет некомпетентным руководством.

Главным объектом неприязни раввина Соломона был Маймонид, величайший еврейский мыслитель Средневековья. По мнению раввина, Путеводитель растерянных и Мишне Тора (свод еврейских законов) Маймонида был полон аристотелевских идей, а Аристотель, как горячо считал раввин, вреден для евреев. Согласившись с этими доводами, консервативный раввинат ашкенази в Северной Франции поддержал осуждение Соломоном Маймонида. Однако в Провансе и Испании, регионах с традициями терпимости и космополитизма, раввинат встал на сторону Маймонида.

Согласно свидетельствам современников, раввин Соломон был настолько огорчен позицией средиземноморских либералов, что обратился за помощью к лидерам инквизиции – церковной ветви, насаждающей христианскую ортодоксию. С этого момента история приобретает мрачный оттенок. Один средиземноморский либерал утверждает, что, чувствуя себя обиженным, Соломон передал работы Маймонида инквизиторам для ознакомления. «Вот, – якобы сказал раввин инквизиторам, – большинство наших людей – неверующие и еретики, потому что их сбили с пути слова раввина Моисея из Египта [Маймонида], который написал эти еретические книги. Вы истребляете еретиков среди вас, так истребите их и среди нас»[724].