Черная смерть. История самой разрушительной чумы Средневековья

Подобная связь не такая уж странная, как кажется. Циклы солнечных пятен, которые влияют на количество осадков, тропические циклоны и рост деревьев, могут оказывать воздействие и на пищу диких грызунов. Изменения климата могут усилить рост растительности, способствуя вспышке сверхразмножения, возможно, влияя на плодовитость грызунов. Известно, что некоторые виды зайцев испытывают циклические всплески плодовитости. Становится ясно, что именно происходит во время года всплеска: популяции грызунов оказываются в классической мальтузианской дилемме: слишком много животных и слишком мало пищи. И, как отметил Томас Мальтус, когда происходит подобное, природа обычно начинает сокращать население до устойчивого уровня посредством крупной демографической катастрофы, такой как голод или инфекционные заболевания. В случае с грызунами одним из компонентов механизма сокращения может быть изменение генетического состава их сообщества. По мере роста численности грызунов во время всплеска более старые, частично иммунные животные – защитная оболочка сообщества – вытесняются быстро растущей группой более молодых животных, которые еще не приобрели устойчивость к Y. pestis. Эти незащищенные молодые особи представляют собой биологический эквивалент нефтяного пятна – если бросить в него спичку, вспыхнет пламя.

Динамика численности грызунов не имеет большого значения для людей, помимо чистого интереса к тайнам природы. Однако человеку важен тот факт, что в годы всплесков рождаемости города, деревни и биваки с большой вероятностью наводняют голодные грызуны. За один тридцатичетырехлетний период в восточной степи в годы всплеска численности тарбаганов случилось четыре из пяти вспышек чумы, ее жертвами становились даже местные охотники, которые с самого раннего возраста понимали опасность отлова больных животных. Если даже опытные ветераны степи оказались уязвимыми для Y. pestis, то можно себе представить, что случится с группой неосторожных чужаков, которым не повезет столкнуться с колонией тарбаганов в Монголии, Маньчжурии или Сибири в разгар всплеска рождаемости, особенно если продовольственные запасы тарбаганов находятся под угрозой не только из-за демографического давления, но и из-за длительных экологических изменений.

На самом деле даже не нужно представлять, что может случиться – для этого есть исторический прецедент. В период с 1907 по 1910 год мировая цена на шкуры тарбагана увеличилась в четыре раза – с 0,3 до 1,2 рубля, что привело к соответствующему увеличению числа охотников за этими животными. Многие из новичков были неопытные в этом деле китайцы, которые гнались за длинным рублем и не знали степных легенд о том, как опасно охотиться на тарбагана, передвигающегося шатающейся походкой. В апреле 1910 года в поселениях охотников в Маньчжурии разразилась легочная чума. В течение года погибло шестьдесят тысяч человек[124].

В случае средневековой Черной смерти первыми зараженными «новичками» могли стать монгольские скотоводы, которые искали новые пастбища. В течение четырнадцатого столетия направление ветра, дующего в Евразии, изменилось, а с ним изменился и климат континента. В Европе стало более влажно, а в Азии – сухо. Эта погода, установившаяся на Востоке, возможно, вынудила татарских скотоводов покинуть свои прежние пастбища и отправиться в самый ареал обитания тарбаганов в северной степи[125]. Опасностей этого региона они не знали, так же как о них не знали и китайские охотники в Маньчжурии в начале двадцатого века. Пастухи заразили чумой других путешественников: арабских, персидских, итальянских или среднеазиатских купцов, татарских всадников и солдат, китайских или украинских рабочих. Ко всему прочему, политические и экономические изменения, такие как расцвет Монгольской империи и развитие зарождающейся глобальной экономики, позволили Y. pestis преодолеть такие огромные расстояния. Ни относительно неплотное население, ни какие-либо другие барьеры не смогли удержать ее в естественной ловушке, формировавшейся во внутренней Азии на протяжении нескольких веков. Объединив беспокойную степь под pax Mongolica[126], татары создали в бескрайних, просторных степях Азии и России несколько пересекающихся друг с другом коммуникационных сетей, включая ям – почтовую службу, а также новые торговые маршруты и сеть караван-сараев.

Уильям Макнил, автор книги «Эпидемии и народы», считает, что стоянки для отдыха в караване могли сыграть ключевую роль на раннем этапе распространении чумы. «Несомненно, обширная сеть караван-сараев, раскинутых по всей Центральной Азии, сыграла свою роль в распространения чумы в малонаселенных районах. Каждое место отдыха для караванов, должно быть, было переполнено блохами и крысами, которых привлекало достаточно большое количество продуктов питания, необходимых для того, чтобы прокормить путешественников и их животных»[127].