Черная смерть. Морпех против Батыя

Разведчики бросились вглубь леса. Вслед им полетели стрелы. Одна из них легко ранила Кирилла в бедро. Превозмогая боль, он продолжал бежать. Потерь избежать не удалось. Еще три стрелы догнали людей его отряда. До чащи, где спрятались остальные воины, добежали семеро, но и им грозила смертельная опасность. Татарские всадники мелькали между деревьями совсем близко. Смоляне вовремя пришли на помощь своим командирам. Их стрелы и мечи разили неприятеля одного за другим. Неожиданное нападение на время остановило врагов, но их становилось все больше. Кирилл сел на коня, крикнул Терентию:

– Уводи людей! Спасай Анастасию! Я их задержу! Иначе все здесь поляжем!

Терентий, понимая правоту слов Соколикова, поспешил исполнить приказ. С Кириллом остался десяток воинов. Вместе с ними он и вступил в неравную схватку против татарских всадников. Теперь у него не было ничего из оружия будущего, оставалось надеяться только на силу, ловкость и опыт. Они-то, а еще воинское умение, помогли ему выстоять некоторое время против многочисленных врагов. Кириллу удалось отсечь руку первому из нападавших, проткнуть мечом второго, столкнуть с коня третьего, а потом боевая дубина татарского воина опустилась на его голову, защищенную лишь черным беретом морского пехотинца. Жуткая боль бросила в беспамятство, звенящая тишина и темнота окружили его.

* * *

Он снова был в жаркой восточной стране. В бреду ему снилась пустынная местность и возвышенность, окруженная со всех сторон боевиками. Вокруг его товарищи, убитые и живые, последних с каждой секундой становится все меньше, а врагов все больше. Только это теперь не боевики, а вооруженные автоматами головорезы хана Батыя. Они совсем близко. Один из них щерится, бросает гранату. Оглушительный взрыв, нестерпимая боль в голове… Кирилл открыл глаза. Над ним упертые в серое небо макушки деревьев. Пробуждение отозвалось тупой болью в голове. Он тихо застонал, провел языком по пересохшим губам, ощутил во рту привкус крови. Кирилл коснулся головы рукой. Вместо берета тряпичная повязка. Прикрыв на короткое время глаза, он попытался вспомнить последнее, что с ним произошло. Воспоминания обрывались на стычке с татарами в лесу. Потом был удар по голове. Кирилл снова открыл глаза. Теперь небо и деревья заслонило лицо Терентия.

– Слава богу, очнулся? Как ты? Уж больно ты кричал в беспамятстве. Все чертей поминал, духов и еще каких-то бандерлоков.

Соколиков ответил ему несколько охрипшим голосом:

– Не бандерлоков, а бандерлогов. Это я так своих врагов называю.

– Бог с ними, с твоими бандерлогами, сам-то как?

– Попрет. Что со мной? Где мы?

– В лесу. Тебя дубиной с коня сбили, мы было подумали, что ты богу душу отдал. Ан нет, сдюжил. Два дня, почитай, в беспамятстве пролежал, уж и не знали, выживешь ли. Говорил я тебе, чтобы шлем надевал, а ты не слушал. Сказано, что береженого Бог бережет.

Кирилл попытался приподняться, но тошнота, головокружение и боль бросили его назад. Терентий предостерег:

– Ты бы не вставал. Рано тебе еще, как бы хуже не сделалось.

Соколиков снова облизнул губы, попросил:

– Воды бы мне попить.

Терентий сходил к коню, принес емкую чарку с водой. Кирилл с жадностью осушил деревянную посудину, отдал Терентию:

– Что случилось после того, как меня вырубили, то есть ударили по голове?

– Мы начали уходить, да только недалече ускакали, снова на поганых наткнулись. Повернули назад. В это время татары пытались тебя связать беспамятного. Мы отбили и с тобой в другую сторону поскакали. Однако вороги окаянные за нами увязались. Хотели нас, как зверя, со всех сторон обложить. Только как молвится – на Руси святой, каждый кустик свой. Уйти от них удалось, только нас теперь сотня и наберется. Вот и сидим здесь, как медведи в берлоге.

– Анастасия как?

Терентий отвел взгляд, с горечью в голосе вымолвил:

– Проглядел я Анастасьюшку. В полоне моя сестренка оказалась. Не углядел в суматохе, как татарин поганый на нее аркан накинул и с лошади стащил. Мне о том один из наших людей после поведал. Где она теперь, неведомо. До смерти себе этого не прощу! Прав ты был, не след было ее с собой брать!

Кирилл скрипнул зубами, застонал от боли, потери и бессилия.

– Ничего, найдем. Татары к Козельску пошли, там ее искать следует, во вражеском стане. Надо туда выдвигаться.

– Двинемся, придет срок, а покуда ты денек-другой полежи, как на ноги крепко встанешь, тогда и дела вершить станем. Да, чуть не забыл. Вот шапка твоя. Подобрал, когда тебя у татар отбивали. Держи, – Терентий протянул Соколикову черный берет морского пехотинца. Кирилл благодарно посмотрел на Терентия.

– Спасибо, брат!

На ноги Белозеров встал уже на следующий день. К наступлению ночи отряд подобрался поближе к татарскому стану и притаился в леске неподалеку от города. Ночью Кирилл и Терентий попытались пробраться во вражеский лагерь и отыскать в нем Анастасию, но попытка оказалась неудачной, их приметил один из бдительных караульных и поднял тревогу. Вернулись ни с чем. Утром, глядя из-за кустов на осажденный Козельск, Соколиков сказал: