Чёрная смородина

— Я хочу, чтобы ты вновь радовалась жизни, чтобы мечтала. Подумай, чего тебе хочется. Я помогу, насколько это будет в моих силах, — Стах поднял бокал. — Мечтай и ничего не бойся, малень… — он оборвал сам себя, не договорив.

А меня словно по колючей проволоке проволокли, когда я не услышала так бесившее меня "маленькая моя".

Альфа улыбнулся:

— Загадывай желание и задувай свечи!

Думала долго, что сказать. Желаний на самом деле было много, но выбрала одно.

— Я хочу найти свой дом, хочу быть там своей и по-настоящему нужной хоть кому-нибудь, — проглотила слезы и через силу улыбнулась. — И чтобы рядом с домом росла черная смородина.

Не смакуя, выпила терпкое вино… до конца, до першения в горле. Стах тихо спросил:

— Почему именно черная смородина?

— Не знаю. Только, когда я думаю о доме, всегда представляю ее.

— У меня в саду, кажется, где-то росла.

Отрицательно покачала головой:

— Нет, Стах, не росла. Я искала.

— Но ведь ее можно посадить, — он ободряюще улыбнулся. — Совсем скоро весна. Потеплеет — и обязательно посадим. Что скажешь?

— Отличная идея! — улыбнулась в ответ.

Мы сидели на кухне до глубокой ночи, говорили о чем угодно: о политике, о ценах на жилье, о модных тенденциях — только не о себе.

Два измученных волка.

Я не вышла к завтраку. Банально проспала: долго не могла уснуть, а под утро — убаюкивающий стук снега-дождя в окно и серое небо, нагоняющее сон. Одним словом на кухню вбежала ближе к одиннадцати.

— Доброе утро!

Пенка с едва заметным осуждением посмотрела на меня:

— Доброе.

— Что случилось?

— Знаешь, Люция, я тебя очень люблю. Правда! … Но вы или сходитесь уже, или разбегайтесь. Хватит мучить друг друга.

— Да что случилось?

Волчица потупилась, тщательно вытирая и без того чистый стол.

— Альфа ждал тебя целое утро. Пришел такой веселый, шутил. Все на двери смотрел: когда ты появишься. А тебя нет и нет. Потом он замолчал и ушел, ни к чему не притронувшись.

— Я проспала.

Экономка вздохнула и вернулась к плите:

— Садись завтракать.

— Потом, — отмахнулась, выходя из кухни.

В холле столкнулась с Натали Санторо. Женщина коротко поздоровалась. Мы так и не нашли общий язык, но неприязни от этой волчицы я больше не чувствовала.

— Ты к Стаху? — догадалась я.

— Да, у него… массаж, — она замялась на последнем слове.

— Натали, позволь мне?

— Что? — не поняла волчица.

— Позволь мне сделать ему массаж!

Целительница нахмурилась:

— Это не баловство, Люция.

— Я знаю.

Она сжала зубы, нервно барабаня туфлей по полу, потом внимательно посмотрела на меня и протянула пакет со склянкой. Заметив мой удивленный взгляд, пояснила:

— Это мазь… вместо масла.

Я нашла волка в массажной на цокольном этаже. Он сидел спиной ко мне, расстегивая рубашку. Услышав мои шаги, заметил:

— Ты задержалась сегодня.

— Стах, это я.

Он вздрогнул и повернул голову:

— Люц?.. — и тихо велел: — Уйди, пожалуйста!

— Не гони меня. Мне и так непросто было прийти сюда.

— Я понял.

Поставила пакет на столик и пошла мыть руки:

— Если ты про завтрак, то ошибаешься. Я элементарно проспала. Мы вчера спать пошли в час ночи.

Я тщательно, до чистого скрипа терла ладони, пытаясь успокоиться. Решение найти Стаха и объясниться с ним было принято на одних эмоциях, а вот сейчас включился мозг. Внутри все замирало от страха и неуверенности. Попробовала отвлечься: достала из пакета темную баночку, открутила крышку, понюхала.

— Что это за мазь?

Но оборотень решил больше не тянуть: торопливо поднялся, надел рубашку (и все это спиной ко мне), потом спросил:

— Люция, почему ты вернулась в поместье?

Осторожно поставила склянку на стол.

— А почему ты лег на алтарь?

— Я сделал так, как считал правильным.

— Вот и я сделала так, как считала правильным.

Оборотень, быстро застегивая пуговички, повернулся ко мне и усмехнулся:

— Ты ничего не должна мне. И меньше всего мне нужна твоя жалость.

Отрицательно покачала головой.

— Стах, ты не их тех, кого жалеют. Тебя можно любить или ненавидеть. Тобой можно восхищаться или бояться. Но только не жалеть.

— А что чувствуешь ты?

Думала долго. Можно было сказать, что я восхищена его жертвенностью, что благодарна за свое спасение. Так сказал бы любой другой в подобной ситуации. Но мы со Стахом Карнеро выбивались из общей толпы, и отношения наши были на грани. Всегда! С первой встречи!