Чёрная смородина

— Мастер посоветовал сделать перерыв.

— Тебе так лучше, не мучай больше волосы, — Стах помог мне сесть в салон, шепнув: — Ты красивая.

Кивком поблагодарила за этот стандартный комплимент, хотя в памяти всплыло, как меня когда-то "опустили", сравнивая с Анетточкой. И опять сработала проклятая менталка!

— Ты забываешь, что в Анетте очень многое было твоим, — альфа улыбнулся. — Вспоминая осень, я уже представляю тебя, а не ее.

— Зачем вспоминать? — не выдержала я.

— Но ты же вспоминаешь?

— Я — другое дело.

— Это наше общее дело, Люц.

Отвернулась к окну, обрывая спор. Начало вечера мне решительно не понравилось.

Карнеро выбрал дорогое заведение, попасть в которое было не так просто, но только не для альфы оборотней. При нашем появлении гости ресторана — ведьмаки и ведьмы — умолкали, чувствуя силу Черного волка. Я видела, как они отводят глаза, встретившись с ним взглядом. Альфа стаи не каждой ведьме по зубам. Карнеро усадил меня за столик и сделал заказ. Мы тихо переговаривались на отвлеченные темы — пустой, бессмысленный разговор ни о чем. Я оценила попытки волка не портить мне вечер выяснением отношений.

Но отношения выясняли другие. Замерла, прислушиваясь к звукам из зала:

— Что случилось?

Мужчина тихо засмеялся:

— Видно, здорово накосячил ведьмачок!

Я уже сама поняла, что попала на публичное примирение возлюбленных. Ведьма — миловидная девушка с длинными волнистыми волосами — сидела на втором этаже с компанией, а несчастный возлюбленный стоял внизу и признавался в любви.

— …Арсения, твой образ я храню в своем сердце. Каждый взгляд твоих карих глаз, каждое слово, которое произнесли твои губки! Ты целиком заполнила мою душу, и я уже не могу без тебя. Я люблю тебя, солнышко! Будь моей женой!

И под аплодисменты он достал маленькую коробочку с колечком. Возлюбленная молчала, но глаза блестели от слез. Парень хотел подняться к ведьме, но его не пустили друзья девушки. Ведьмак стал ворожить, пытаясь взлететь, а ему упорно мешали. Тогда он вскочил на стул, стараясь дотянуться до своей избранницы. Проклятие, я переживала за эту пару, как за старых знакомых! Видя, что у мужчины ничего не получается, дернула волка:

— Стах, помоги ему!

Оборотень фыркнул, но поднялся:

— Милая, да ты из меня веревки вьешь!

К моему удивлению, одновременно с Карнеро из-за своего столика поднялся ведьмак средних лет. Вдвоем они подхватили паренька и подсадили на площадку на втором этаже. Ведьмочка, вытирая слезы, присела, подцепила колечко и поцеловала незадачливого возлюбленного. А клиенты ресторана, получив бесплатное шоу и такой всплеск эмоций, заохали-заахали и восторженно зааплодировали.

— Спасибо, — я поблагодарила Карнеро, когда он вернулся за столик.

Оборотень кивнул, поднимая бокал:

— Давай выпьем за любовь! Иногда она сильнее магии.

Я согласно кивнула:

— И боязливым дарит смелость, и горделивым — смирение.

Не сговариваясь, посмотрели на пару, покидающую ресторан.

— Это их якорь, — я поставила бокал. — Когда в жизни наступят тяжелые времена, она вспомнит, что он сделал ради нее. А он — на что смог решиться, чтобы быть рядом. Вспомнят — и не сделают тот самый шаг, который может стать последним.

Волк допил вино, глядя на меня, но ничего не сказал.

После ужина мы вышли на улицу и домой пошли пешком. Вечер был удивительно теплый для рюена. Я улыбнулась, подставив лицо легкому ветру. И вдруг услышала:

— О чем ты думаешь?

— Об этой паре, — посмотрела на оборотня. — Они такой ажиотаж вызвали. Я еще всю ночь вспоминать буду и Тире расскажу… Это так мило и трогательно! Ты не считаешь?

— Почему же! Девушкам нравятся такие показательные признания, когда при всех заявляют о своих чувствах и намерениях.

Ведьмы словно ждали нас: выглядывали из окон, дверей. Смотрели не на меня, на альфу. А тот шел уверенно, словно находился в родном волчьем поселке, а не в обители ведьм. Чувствовалась поступь победителя, того, кто привык быть первым, всегда получать свое… Я попробовала представить Карнеро, прилюдно признающимся мне в любви, как тот ведьмак, и не получилось. Я могла представить что угодно, но только не это. Потому что я никогда не поверю, что он умеет любить! Не после того, что видела, что испытала на своей шкуре!.. И, знаете, такое облегчение наступило! Словно с плеч сняли каменную плиту.

— …А если я скажу тебе это? Если я скажу, что люблю тебя?

Менталка, будь она не ладна!

Впереди подмигнули огни дома, где меня ждала добрая Тира и рачетсы, улегшиеся у горящего камина, не потому что любили тепло, а потому, что так делали живые псы. Иллюзия жизни, иллюзия своего дома… Хватит! Я остановилась и посмотрела на оборотня.

— Стах, я хочу уйти. Ничего не получится. И все это — затянувшаяся агония. Давай признаемся, наконец, что прошедшая зима стала пропастью между нами. И не просто пропастью… Я в эту пропасть с твоей помощью свалилась, и выбираться мне долго. Не жди. Живи дальше.

— Я не хочу без тебя.

— А я не хочу с тобой.

— Люц, я знаю, что зимой причинил тебе боль — и физическую, и моральную. Но дай нам шанс!