Черная стрела

— Ну, Беннет, спрашивать-то нужно мне, а тебе отвечать, — ответил Дик. — Почему моя жизнь подвергается опасности здесь? Почему являются какие-то люди, чтобы убить меня в постели? Почему я должен бежать из безопасного дома моего собственного опекуна и от друзей, среди которых я жил и которых ничем не обидел?

— Мастер Дик, мастер Дик, — сказал Беннет, — что я говорил вам? Вы храбрый, но самый бесхитростный юноша из всех, кого я помню!

— Ну, — сказал Дик, — я вижу, что ты знаешь все, и что я осужден в самом деле. Хорошо. Я останусь здесь. Пусть сэр Даниэль добывает меня отсюда, если сумеет.

Хэтч помолчал немного.

— Слушайте, — наконец проговорил он, — я возвращусь к сэру Даниэлю, чтобы сказать ему, где вы находитесь и в каком именно месте; ведь он затем и послал меня. Но если вы не глупы, то вам лучше уйти до тех пор, пока я вернусь.

— Уйти! — повторил Дик. — Я ушел бы давно, если бы знал, как это сделать. Я не могу сдвинуть плиту.

— Суньте руку в угол и посмотрите, что найдете там, — ответил Беннет, — веревка Трогмортона еще в той комнате. Прощайте.

Хэтч повернулся и исчез в изгибах прохода.

Дик сейчас же вернулся за лампой и последовал совету. В одном углу прохода в стене была глубокая впадина. Дик всунул руку в отверстие, нашел железный болт и сильно дернул его кверху. Послышался громкий треск, и каменная плита сейчас же отодвинулась.

Беглецам открылся выход. С небольшим усилием им удалось поднять дверь, и они вошли в комнату со сводами, выходившую одной стороной во двор, где два-три человека с голыми руками чистили лошадей недавно приехавших солдат. Несколько факелов, воткнутых в железные кольца на стене, освещали эту стену своим колеблющимся светом.

ГЛАВА V Как Дик перешел на другую сторону

Дик затушил лампу, чтобы не привлекать внимания, поднялся наверх и прошел вдоль коридора. В темной комнате он отыскал веревку, привязанную к чрезвычайно тяжелой старинной кровати. Дик взял клубок веревки, подошел к окну и начал медленно и осторожно спускать ее в ночную темноту. Джоанна стояла рядом с ним; по мере того, как веревка удлинялась, а Дик все еще продолжал разматывать ее, сильный страх поколебал решимость молодой девушки.

— Дик, — сказала она, — неужели это так высоко? Я не решусь спуститься. Я непременно упаду, добрый Дик.

Она заговорила как раз в самую критическую минуту. Дик вздрогнул, остаток клубка выскользнул из его рук, и конец веревки с плеском упал в ров. В то же мгновение раздался голос часового с башни:

— Кто идет?

— Черт возьми! — вскрикнул Дик. — Мы пропали! Скорее спускайся по веревке.

— Я не могу, — сказала, отшатываясь, молодая девушка.

— Если ты не можешь, то не могу и я, — сказал Шельтон, — как же я переплыву ров без тебя? Значит, ты бросаешь меня?

— Дик, — задыхаясь проговорила она, — я не могу. Силы покинули меня.

— Клянусь мессой, тогда мы оба погибли! — крикнул он, топнув ногой, потом, услышав шаги, он бросился к двери комнаты и хотел захлопнуть ее.

Прежде чем он успел затворить засов, чьи-то сильные руки налегли на дверь с другой стороны. Одно мгновение он боролся, потом, чувствуя себя побежденным, побежал назад к окну. Девушка прислонилась к стене у окна; она была почти без чувств. Когда Дик попробовал взять ее на руки, тело ее безжизненно повисло.

В то же мгновение люди, которые помешали ему затворить дверь на засов, бросились на него. Одного из них он заколол кинжалом, остальные отступили в беспорядке. Дик воспользовался этим случаем, подбежал к подоконнику, схватил обеими руками веревку и спустился по ней.

Веревка была узловатая, отчего спускаться было легче, но Дик так спешил и так мало привык к гимнастике подобного рода, что качался в воздухе, словно преступник на виселице, и то ударялся головой, то разбивал себе руки о грубую каменную стену. Воздух свистел у него в ушах; он видел звезды над головой и отражения этих звезд во рву; они кружились, словно опавшие листья перед бурей. Наконец он выпустил веревку, упал и опустился с головой в ледяную воду.

Когда он выплыл на поверхность воды, его рука наткнулась на веревку; освободясь от тяжести, она сильно раскачивалась в разные стороны. Над головой у него виднелся красный огонь; взглянув наверх, он увидел при свете факелов и треножника, наполненного горячими углями, что зубцы стен башен усеяны людьми. Он видел, как головы этих людей поворачивались во все стороны, ища его, но он был слишком низко, свет не достигал его, и все поиски были напрасны.