Черная стрела

Пожилая пара в аккуратных платьях из хлопка опустилась на колени на коврике и склонила головы. Молодая женщина подняла вуаль, затем последовала их примеру, Только более медленно и грациозно. Акитада старался не смотреть, она была очень красива и носила шелк, что не подходило вдове простого владельца гостиницы. Но главной его реакцией было разочарование. Нет, это был не новый случай. Тем не менее, по крайней мере, эти люди признавали его власть.

— Вы можете сидеть, — сказал он им, — и сообщить мне о вашем деле.

Родители устроились на коленях и прочистили свои глотки. Они бросили изучающие взгляды на официальном парчовый халат Акитады, на элегантный, покрытый лаком, набор для письма и документы, сложенные на столе, на лежащие на полу толстые, отделанные шелком, коврики — собственность Акитады, которые уложили по настоянию его жены.

— Не бойтесь, — вежливо сказал Акитада. — Я рад, что вы пришли и сделаю все возможное, чтобы помочь вам.

Старик пробормотал:

— Это наша дочь, Ваша честь. Она говорит, что смерть ее мужа должна быть отомщена, потому что ее беспокоит его дух.

Удивленный Акитада спросил:

— Призрак убитого является к ней?

— Призрак моего мужа живет в нашем дворе, — сказала вдова на удивление твердым голосом. — Он везде, во всех темных углах. Я живу в страхе, что один из гостей увидит его. А ночью он парит надо мной, когда я лежу на своем мате. Иногда я слышу его капающую кровь. Я не спала с тех пор, как он умер. Она прикрыла рукавом глаза.

— Но, конечно, вы должны вызвать священника.

— Конечно, я уже сделала это. Это ничего не дало.

Акитада нахмурился:

— Я не вижу, чем я могу быть полезным.

Подбородок вдовы дернулся, а ее глаза вспыхнули:

— Где я могу найти справедливость, если не в законе? Разве суд не то место, где наши обиды должны быть удовлетворены? Призрак ходить только тогда, когда убийство остается безнаказанным.

Акитада подумал, что в ее манерах не хватает уважения и смирения, но он только заметил:

— Я вас уверяю, госпожа, я лично рассмотрю ваш случай. Послезавтра я председательствую на открытом слушание этого дела. Вас должны были уведомить в ближайшее время.

Ее лицо побелело — Слушание? — воскликнула она. — Что хорошего в нем? Преступники признались и должны быть осуждены.

Старушка испуганно заплакала. Она стремглав приблизилась к столу Акитады и низко поклонилась. — Пожалуйста, простите плохие манеры моей дочери, — пробормотала она. — Это из-за ее горя и беспокойства. Мы гуляли по городу и увидели объявления. Мы хотели всего лишь спросить о них, поэтому мы пришли, Ваша светлость.

Акитада открыл рот, но госпожа Сато опередила его. — Нет! — воскликнула она. — У меня нет больше терпения. Я уже хочу справедливости. А так как я не получаю ее, я подаю жалобу.

Акитада закрыл рот. Он посмотрел в глаза вдовы. Она не изменит своего мнения, он читал вызов в ее лице, которое сказал ему — говорить с ней бесполезно. Он понял, что это было начало хорошо спланированной кампании. — Очень хорошо, — сказал он холодно. — Вы имеете право делать так. Жалобу примет мой клерк. Но вы все трое, так или иначе, обязаны присутствовать на слушании.

Глава 8 Траурная церемония

Облака ладана вздымались между массивными столбами, заслоняя резные золоченые потолочные балки и окутывая туманом монахов в черных одеждах и стоящих за ними людей в трауре. Атмосфера в зале была наполнена сладковатым запахом благовоний, гулом сутры, звоном гонга и монотонным пением монахов. В центре они кружили в изящной ритуальном танце перед стоящим с закрытыми глазами Акитадой, пальцы которого начали двигаться, будто играя на воображаемой флейте.

Аббат Хокко, сидящий рядом с ним, тихо кашлянул, и Акитада вернулся к реальности, виновато спрятав руки в широкие рукава. Церемония медленно продвигалась к концу. Два часа чтения молитв и трепетных поклонов перед гробом покойного верховного правителя, статуе Будды и господину Макио, главному скорбящему, начали сказываться на Акитаде, который большую часть ночи готовился к предстоящему слушанию в суде.

Он посмотрел на одинокую, неподвижную фигуру нового хозяина Такаты. Макио был в полном доспехе, покрытом красным лаком и золотом, одетом поверх одеяния из пурпурного шелка. Он сидел, держа перед собой черный шлем с позолоченными заклепками. Единственной приметой его траура был надетый на него белый шелковый пояс. Он не шевелился и не менял строгое выражение лица на протяжение всей церемонии. Акитада понял, что доспехи на господине Макио были посланием к нему. Еще он понял, что более важно — его противником был человек, не теряющий самообладания. Было бы ошибкой недооценивать нового владыку Такаты.