Черная тарелка

Поздно вечером, едва ли не ночью Последневу позвонили от того, кого среди других ему подобных незаслуженно обижают глупой кличкой «олигарх», от того, кто уже дал на раскрутку ЭРОСа немалые бабки, а потом зажадничал, как говорят, зажидился, и давать перестал. Позвонили и поинтересовались, не трудно ли будет Геннадию Никодимовичу подъехать утречком в офис. Какие труды, о чем вы говорите! Буду к восьми. Нет, к восьми рановато. Семен Захарович в это время плавает в бассейне. А к девяти будет в самый раз. Хорошо? Так я вас записываю на девять. Отбой.

Ошалевший Гена тут же отзвонил мне и велел сопровождать его в поездке к благодетелю. Без четверти девять мы уже сидели в его приемной.

Приготовившись увидеть в приемной олигарха – простите, что и я пользуюсь этим нелепым словечком, – немыслимо сказочную роскошь, я был приятно удивлен простотой и демократичностью обстановки. Стол, за которым сидел помощник Семена Захаровича, вежливый мужчина средних лет в хорошо сидящем темном костюме, был вовсе не золотым, не красного дерева и даже не карельской березы, а совсем обычным, скорее даже невзрачным – из фанерованной доски. И кресла, в которых мы с Геной дожидались приглашения в высокий кабинет, оказались хоть и кожаными, но самыми заурядными, из магазина офисной мебели. Впрочем, как следует рассмотреть детали обстановки я не успел, потому что помощник, что-то у кого-то спросив по интеркому, сказал:

– Проходите. Семен Захарович вас ждет. У вас семь минут.

Если он кого и ждал, то никак не нас. Потому что не только не привстал, но даже не поднял головы. Невзрачный лысоватый человек лет сорока пяти в помятом костюмчике и не очень свежей рубашке ковырялся стилом в карманном компьютере-поминальнике и одновременно бросал короткие реплики в лежащий на столе мобильник. Провод от хэнд-фри свисал у него из уха.

– Угу… А то!.. Что? Не въезжаю. Какой, на хер, Цюрих?! Нет, это не канает… С первым не говорил?.. Сам позвоню… Лады… Ну!.. Жду… Будь.

Закончив наконец этот содержательный разговор, человек, для определения которого не подходило, уж вы мне поверьте, ни одно слово древнегреческого происхождения, поднял голову и вперился в нас неприятным настороженным взглядом. Глаза у него были маленькие и бесцветные, но с красными белками – от бассейна, подумал я.

– Чего стоишь? – сказал он Последневу. Мы присели на краешки стульев. – Ну что у тебя? Только коротко.

Геннадий заговорил – от волнения особенно шепеляво и неразборчиво, словно не проходил хорошей школы ленивой ловли налима на мели. Даже я, привыкший к артикуляции нашего партийного вождя, разбирал далеко не все, хотя речь шла о знакомых, въевшихся в мою печень вещах: региональных и федеральном партийных списках, социологических процентовках, погрешностях опросов и прочем, относящемся к пресловутым электоральным ожиданиям.

– Хватит бормотать! – резко оборвал отчет благодетель. – Сколько я тебе отстегнул в январе?

– Полтора… – почему-то краснея, ответил Гена, – миллиона… У меня отчет до копеечки…

– Мне твой отчет нужен, как хую ужин. Ты со своими сраными экологами даже не понимаешь, что это за бабки и что на них можно сделать. Если с умом, конечно. – Семен Захарович повысил голос почти до крика. – И не талдычь мне про десятые процента! Слышать не хочу! – Внезапно он повернулся ко мне. – Ты кто?

– Спичрайтер, – ответил я и, назвав свою фамилию, добавил для вескости: – Советник Геннадия Никодимыча.

– Так и посоветуй ему, – Семен Захарович кивнул в сторону Гены, – всякой херней не заниматься… – Он снова завелся. – За полгода единственное что сделали – бабу нашли! Ну ту, с сиськами… Которая Куцую блядью назвала. Пиши!

Едва ли не быстрее, чем в вестернах выхватывают кольты, я вытащил из кармана блокнот и приготовился писать.

– Ее – в федеральный список. Первым номером. – Гена попытался встрянуть, но Семен Захарович его резко оборвал: – Ты помолчи! Да, первым. Скажи спасибо, что вторым останешься. Пока. Так, что еще? Сделать хороший клип с нею, и чтоб крутился с утра до ночи. Записал? И хорошую полиграфию. Листовки – в каждый ящик. По всей стране. Завтра получите два лимона. На все про все. Вопросы есть?

Вопросов не было. Гена поехал в штаб, а я поспешил домой, уговаривать Клаву.

* * *

– А нам с тобой это надо? – задумчиво спросила Клава, и я не нашел что ей ответить. И вопрос повис в воздухе. А через несколько дней он не то чтобы забылся, но утерял актуальность, лишился какого бы то ни было смысла, потому что мы вышли на финишную прямую нелепой гонки, в которую я втянул мою Клаву.