Черная троица

Не было ни отлогих подъемов, ни заросших кустарником склонов. Отвесные скалы словно вырастали из земли, сразу же вздымаясь в небо на несколько сотен локтей. За ними громоздились еще более высокие пики, за ними – еще и еще. Целый лес из гигантских утесов простирался с одного края горизонта до другого. Горы подавляли и поражали своей неприступностью. Это было застывшее бурное море из камня, море хаоса и бесплодности. Именно такие мысли промелькнули в голове у Умберто, и судя по лицам многих его спутников – не у него одного.

Дорога же бежала прямо к этим утесам, к едва различимой издали трещине в гигантской стене, преградившей дорогу путникам.

– Эланта, Теснина Севера, – пробормотал менестрель, устремив взгляд к узкой расщелине в скалах.

Чем ближе подъезжал отряд к ущелью, тем тише становились разговоры. Умберто заметил, что большинство солдат подвинули перевязи мечей так, чтобы было удобно выхватить их в случае опасности.

Алтарь, на который велел вчера вечером положить дары граф, находился рядом с дорогой, шагах в десяти от нее. Пять высоких, в два человеческих роста камня были вкопаны полукругом вокруг толстой, грубо обтесанной гранитной плиты. На каждом из валунов проступали силуэты вставших на задние лапы медведей.

Умберто и Клаудия чуть поотстали от авангарда отряда. Граф оказался весьма любознателен и, к немалому удивлению лекаря, достаточно сведущ как в заклинаниях Силы, так и в целебных молитвах. Однако когда они приблизились к горам, он сам попросил Умберто с дочерью вернуться в середину отряда – там было безопаснее.

Внезапно впереди раздались испуганный вопль Овиля и нарастающий гомон солдатских голосов. Мешок с дарами не исчез – он по-прежнему лежал посреди алтарной плиты. Но теперь из него торчали древки десятка стрел. Похоже, что дань показалась горцам не просто недостаточной – они полностью отвергли ее, запретив пришельцам приближаться к ущелью.

– Я с самого начала предупреждал, что незачем торговаться с этими дикарями! – раздался громкий голос Торна. – Оружие к бою!

– Подождите, – выступил вперед брат Нибус. – Почтеннейший капитан, вам приходилось когда-нибудь сражаться в горах?

– Да я дрался больше, чем ты, святой отец, прочел молитв! – возмутился воин. – Какая разница, где это было – в лесу, на море или в горах?

– И все-таки сражаться среди теснин совсем не то же самое, что в поле или даже в лесу, – спокойно продолжал священник. – Там никто не сможет обрушить вам на голову камнепад. Кроме всего прочего, мы впервые в этих местах – самому мне никогда не приходилось пересекать горы этим путем. Нам ясно дали понять, что идти дальше нельзя.

– Что же вы предлагаете? – Голос графа был внешне спокоен, но по руке, судорожно сжимавшей рукоять меча, было видно, что спокойствие это дается ему нелегко.

– Неподалеку от моей Обители есть несколько перевалов, через которые мы сможем пересечь горы. Разбойников в тех местах нет, поэтому нам ничего не будет угрожать.

– Святой отец прав, – вмешался один из офицеров. – До того как наняться к вам, ваше сиятельство, я служил у одного из баронов в этих краях. Хотя каждый из наших солдат стоит пяти горцев в открытом бою, но эти дикари всегда нападают из засады.

– Совершенно справедливо! – вмешался Овиль. – Надо вернуться – может быть, уже и никакие мертвецы из могил не вылезают!

– Заткнись, – рявкнул Торн. – Иначе мы предложим этим разбойникам вместо мешка с подарками твою шкуру!

Графский слуга что-то испуганно пробормотал и поспешил спрятаться за спинами солдат.

– Боюсь, что вы, отец Нибус, правы. – Граф Мартин медленно обвел взглядом собравшихся вокруг него офицеров и священников.

Лицо капитана при этих словах выразило крайнее возмущение, которое тут же исчезло, когда граф твердо продолжил:

– Но у нас нет времени идти в обход. Через неделю-другую может выпасть снег, и тогда многие перевалы станут просто непроходимы. Кроме того, сколько деревень сожгут, сколько невинных жителей поубивают эти слуги Вечного Мертвеца, пока мы спасаем свои шкуры, выискивая безопасный путь? Капитан!

– Да, ваше сиятельство! – бодро ответил Торн.

– Прикажи удвоить разведку. В арьергарде на каждую лошадь посади второго всадника, пусть едут лицом назад и смотрят во все глаза.

– Будет исполнено! Я сам поеду впереди, уж от меня-то ни одна мышь не укроется!

– Овиль! – прикрикнул внезапно граф на своего слугу. – Что ты там делаешь?

Тот пытался забраться на алтарь, и это ему почти удалось. Но, вздрогнув от неожиданного окрика, Овиль сорвался и упал вниз.

– Так, ваше сиятельство, ведь подарочки наши не по вкусу пришлись. Чего же добру-то пропадать? Заберу я их обратно, а?

– Оставь здесь, – коротко велел граф. – Пусть все видят… и будут настороже.

С тяжелым сердцем проезжали один за другим солдаты мимо алтаря, глядя на утыканный стрелами мешок. Но страха в глазах не было ни у кого – только твердая решимость биться при необходимости до победы или пасть в бою. Капитан Торн умело подобрал бойцов в свой отряд.