Черная тропа

Старушка вздохнула.

— Еще бы, сыночек... Он хоть и старше Гали на целых десять лет, а всегда, бывало, у нее совета спрашивал. Когда узнал, что Галя вечером не вернулась, он уже на зорьке в окошко стучался, спрашивал: не пришла ли Галя?.. А когда студента убили, еще пуще встревожился и на скамеечке дежурил...

— Подождите, мамаша, — удивился Бутенко, — а ведь той ночью и утром, насколько мне помнится, шел сильный дождь?

— Верно, сыночек, да только он, бедняжка, и дождя не замечал...

— Вы видели, что он сидел на скамеечке у калитки?

— Нет, я из дому не выходила. Он сам говорил, что на скамеечке дежурил.

— И сколько раз он стучался в окно?

— Да на зорьке, и потом, когда уже совсем рассвело. Два раза.

Все эти вопросы, казалось, настораживали старушку: она не понимала, какое отношение мог иметь Морев к исчезновению Гали. Заметив это, майор сказал:

— Не удивляйтесь, мамаша, что мы подробно расспрашиваем вас обо всем. Будем разыскивать вашу дочь, и потому нам важно знать, с кем она в последнее время встречалась. Как думаете, могла она проведать отца Даниила? Где он находится, ваш молитвенный дом?

Старушка заметно колебалась: сказать или не говорить? Бутенко перехватил ее взгляд, и она опустила голову.

— Вы, конечно, понимаете, мамаша, — мягко сказал майор, — что моления отца Даниила нас не интересуют. Нам будет легче разыскать Галю, если мы узнаем, где и у кого она бывала.

— Вы извините, милые, только об этом грех мне говорить, — ответила женщина, разглядывая свои узловатые пальцы.

— Но ведь власти знают этот адрес, — говорил Горелов. — На Крутой улице... Что же тут скрывать, бабушка?

Женщина глубоко вздохнула:

— Знаете, а переспрашиваете... У монашки Евфросинии, на Крутой...

Вставая из-за стола и беря фуражку, Бутенко сказал:

— Как видно, придется наводить справки у отца Даниила. Интересно, застанем мы его в это время?

Старушка опять засеменила по комнате, сетуя, что ничем не угостила добрых людей, и в третий раз принялась было рассказывать о страхах, которые не дают ей покоя.

Прощаясь, лейтенант сказал шутливо:

— Не беспокойтесь, бабушка, я слышал, что отец Даниил человек гостеприимный. Уж он-то наверняка чайком нас угостит!

— Да ведь его нету теперь, отца Даниила! — словно вспомнив, воскликнула старушка. — Он, милые, все время поговаривал, что хочет удалиться от сует. Теперь-то он и удалился.

— Давно ли?

— Пожалуй, уже неделя будет.

— Значит, Галя не могла к нему пойти?

Женщина беспомощно развела руками:

— Господь ее знает, где она...

Они простились с набожной старушкой и вышли на заросший бурьяном двор. После спертого воздуха ее каморки так приятно было вздохнуть полной грудью, улавливая в легком ветерке донесенный откуда-то запах мяты. В июльском небе, промытом дождями и уже очистившемся от туч, спокойно горели крупные звезды. Где-то за Кривым переулком, за оврагом, негромко, задумчиво пела гармонь, и ее звонкие голоса, подхваченные басами, то жаловались, то смеялись.

— А ночь хороша, — прислушиваясь к песне гармошки и словно продолжая свою мысль, проговорил Бутенко. — Жить бы, радоваться, если бы не бродили призраки по нашей земле...

— Призраки? — удивился лейтенант.

— А кто же он такой, хотя бы этот отец Даниил? Кто тот человек, что оборвал жизнь Федора? Призраки прошлого... Они бредут звериными тропами, обманывают, убивают. — Он мгновение помолчал, потом тихо сказал: — Морев подозрителен... Завтра же проверьте данные его биографии.

— Удивительная случайность... Да, какая-то случайность, и мы наскочили на Морева! — увлеченно прошептал лейтенант.

Бутенко похлопал его по плечу и молвил с еле уловимым упреком:

— Нет, не случайность... Далеко не случайность... Круг людей, близких студенту Федору, мы должны изучить. Однако еще рано, Горелов, делать какие-либо выводы.

* * *

В цехе специальных изделий большого машиностроительного завода угадывались скрытая напряженность и тревога. Капитан Петров хорошо знал этот цех. Несколько лет назад он работал здесь токарем. Если бы не служба в пограничных войсках, он, пожалуй, уже стал бы мастером. Но после увольнения из войск в обкоме ему предложили пойти на работу в органы госбезопасности. Петров согласился. Он был дисциплинированным коммунистом. Служба на заставе расширила его кругозор. Увлекающийся и немного мечтательный, он встретил окончание войны как переломный момент в истории всего человечества. Ему казалось, что теперь уж навсегда покончено с войнами, — ведь весь мир убедился не только в нашей мощи, но и в преимуществах нашей системы. Конечно же, даже заядлые наши враги, думал он, постараются жить теперь с нами в полном согласии и дружбе!