Черная тропа. Повести и рассказы

Бутенко негромко постучал в дверь, и старческий голос откликнулся взволнованно:

- Галя… Ты?

- Нет, это с завода, - сказал майор.

Женщина открыла дверь, и они вошли в невысокую светлую горницу, сняли фуражки, осмотрелись. Старушка кинулась к табурету, но тут же остановилась, не в силах справиться с волнением.

- Что слышно о Галеньке?

- Мы хотим у вас спросить, мамаша, - сказал Бутенко, - как это могло случиться, что Галя вдруг не явилась домой?

Мельком заглянул он в книгу и успел прочитать замасленный подзаголовок: «От Матфея».

«Старушка религиозная», - отметил майор.

Спасова набожно перекрестилась:

- Вот уже четвертый день, как ее нету… Совсем я, люди добрые, от тоски извелась. А вчера я такое узнала, что сердце и совсем упало. - И, помолчав немного, доверительно сообщила: - Дочь моя, оказывается, была в несогласии с отцом Даниилом, и он ей божьей карой пригрозил… В молитвенном доме говорили.

- Простите, мамаша, - мягко прервал ее майор, - разве Галя посещала молитвенный дом?

- А как же, сыночек, посещала! Я еще сызмальства ее к молитвам приучила. Все хотелось как лучше, чтобы чистая, светлая она была душой.

- А какой вы веры, мамаша? - спросил Бутенко.

- Христианской, сынок, православной.

- Значит, ваша дочь была послушницей в церкви?

Старушка вскинула голову и строго поджала губы.

- Нет, милый, мы истинную веру исповедуем.

- Значит, истинно православной церкви? Так я вас понял?

- Правильно, милый, истинно православной.

- И дочь ваша была послушницей проповедника, странника?

- Верно говоришь, сынок.

- И моления проводили тайно, так?

- Власти нам не чинили препон, однако отец Даниил говорил, что лучше, если власть не знает о наших исповедях, и мы молились по ночам. А проповедник у нас святой человек.

- А давно вы знаете этого проповедника?

- С тех пор как прислан он к нам всевышним. Около года уже…

- И ваша дочь сразу же стала послушницей святого?

- На третьем молении ей вышло посвящение в послушницы.

- Сколько же лет вашей дочери?

- А вы и не знаете? У вас же все в заводской конторе записано. Ей девятнадцатый годок.

- Просто я не помню, - сказал Бутенко, - народа на заводе много. Но интересно, мамаша, почему этот святой отец таких молодых девушек в послушницы берет?

- Такова его воля.

- Значит, подозрительна она, эта «воля», бабушка, - откровенно высказался Горелов. - Молились бы уж сами, а зачем же девушку в это грязное дело втягивать?

Женщина испуганно замахала руками, морщинистое лицо ее перекосилось.

- Грех вам так говорить. Не было у меня в думках ничего плохого. Я слову проповедника всегда верила, как этой книге, может, и сейчас, грешная, скверно мыслю о нем? Только мысли мои, сынок, окончательно с толку сбились, а тут еще убийство в нашем переулке произошло… Я целыми ночами молюсь, а страх под окошками так и бродит.

- Какое убийство, мамаша? - удивленно спросил Бутенко.

- Да разве не слышали? Студента недавно убили. Федора… Тут неподалеку, по соседству он жил. Будто нечистый мне все время подсказывает: а может, и с Галей недоброе случилось?

- Этот Федор знал Галю? - спросил майор.

- Конечно, знал. К нам он, правда, не приходил, потому что я таких не уважаю… Но с Галей встречался и книжки ей разные давал.

- А почему, бабушка, вы таких не уважаете? - заметил Горелов.

Старушка перекрестилась дрожащей рукой.

- В бога не веровал. И Галю отговаривал, чтобы на моления не ходила. Может, оттого и пошла она против отца Даниила.

- Значит, Федор знал и шофера Морева, жениха Гали?

- А как же! Они часто вместе бывали. Только Федор все время книжками занят был, и я не замечала, чтобы он гулял с Моревым. По-моему, из-за этих книжек они и дружили. Федор в нашем переулке вроде учителя был: и малым и взрослым книжки читал, и даже дарил, случалось.

- Жаль Морева! - сказал майор. - Видно, крепко переживает?

Старушка вздохнула.

- Еще бы, сыночек… Он хоть и старше Гали на целых десять лет, а всегда, бывало, у нее совета спрашивал. Когда узнал, что Галя вечером не вернулась, он уже на зорьке в окошко стучался, спрашивал: не пришла ли Галя?… А когда студента убили, еще пуще встревожился и на скамеечке дежурил…

- Подождите, мамаша, - удивился Бутенко, - а ведь той ночью и утром, насколько мне помнится, шел сильный дождь?

- Верно, сыночек, да только он, бедняжка, и дождя не замечал…

- Вы видели, что он сидел на скамеечке у калитки?

- Нет, я из дому не выходила. Он сам говорил, что на скамеечке дежурил.

- И сколько раз он стучался в окно?

- Да на зорьке, и потом, когда уже совсем рассвело. Два раза.

Все эти вопросы, казалось, настораживали старушку: она не понимала, какое отношение мог иметь Морев к исчезновению Гали. Заметив это, майор сказал:

- Не удивляйтесь, мамаша, что мы подробно расспрашиваем вас обо всем. Будем разыскивать вашу дочь, и потому нам важно знать, с кем она в последнее время встречалась. Как думаете, могла она проведать отца Даниила? Где он находится, ваш молитвенный дом?

Старушка заметно колебалась: сказать или не говорить? Бутенко перехватил ее взгляд, и она опустила голову.